Орки считают человеческую привычку обмениваться рукопожатием оскорбительной. Орки прикасаются друг к другу только в моменты страсти (да и то лишь после брачной церемонии) или качая ребенка (и то пока он не подрастет и не начнет ходить). Прикосновения допускаются, когда приходится помогать раненому орку или сражаться с достойным противником (недостойных противников убивают оружием). Задушить противника голыми руками — значит оказать ему немалую честь, чего жертва, к сожалению, зачастую просто не понимает.
Король Тамарос представил Капитану Защитника Божественного, который прибыл получить часть Камня Владычества во имя Божественного. Он также представил Предводителя Предводителей кланов — верховного правителя дворфов, которого все-таки удалось отыскать и убедить присутствовать на церемонии.
Капитан слегка кивнул эльфу. Дворфу он не только кивнул, но и широко улыбнулся. Орки уважали дворфов, считая их единственной расой, достойной жить в одном мире с орками. Эльфы и люди рассматривались орками в основном как источники доходов. В общем же и тех, и других орки считали низшими расами, которые со временем вымрут, и не потому, что орки на них нападут, а в результате их же собственной глупости.
— А это — мои сыновья: кронпринц Хельмос и принц Дагнарус.
Капитан не кивнул. Он посмотрел на кронпринца с сожалением и даже с оттенком раздражения.
— Знамение относительно твоего старшего сына было очень плохим — море запылало огнем, — заявил Капитан. — Однако ты все-таки решил сделать этого человека Владыкой — одним из твоих наиболее могущественных воинов. А теперь его именуют Владыкой Скорбей. У людей всегда так, — покачал головой Капитан.
Похоже, на короля Тамароса внезапно напала глухота, ибо этих слов он вроде бы и не расслышал.
— Орки не знают ни скорбей, ни печалей, — уже громче продолжал Капитан. — Все эти печали просто сворачиваются в клубок и скулят, словно псы, когда боги наносят тебе удар. Куда лучше твердо встать на ноги, пригрозить в ответ кулаком и продолжать сражение с жизнью. — Капитан ударил себя в грудь. — У нас, орков, такого неудачливого воина, как твой Хельмос, племя отправило бы на поиски более благоприятного знамения.
Чувствуя, что больше прикидываться глухим не удастся, Тамарос попытался возразить:
— У принца Хельмоса есть корни, — сказал король. — И его корни — здесь, на родине.
— Корни? — хмыкнул Капитан. — У орков нет корней, и у людей — тоже. Корни есть у деревьев. А у нас и у вас есть ноги, и они даны не просто так; они даны, чтобы делать выбор. У дерева выбора нет. Оно вынуждено расти там, где упало семя. Теперь представь, что будет, если дереву придется расти в тени другого, более крупного и сильного дерева? Ему никуда не уйти. Представь, что дереву не дотянуться до воды. Дерево обречено. У него нет ног, чтобы пойти и поискать себе место получше. А вы, люди, говорите о «корнях» как о чем-то хорошем и ценном. Мы, орки, не такие, да и дворфы тоже, — продолжал Капитан, улыбнувшись Даннеру. — Если в одном месте жить стало плохо, сворачивай лагерь и отправляйся куда-нибудь еще. Где-то и солнца побольше, и воды. Надо лишь найти такое место.
— Возможно, — дипломатично ответил король Тамарос. — Но у кронпринца есть долг перед своим народом. Ему предстоит стать королем.
— Чушь китовая все это! — возразил Капитан. — Пусть кто-нибудь другой будет королем. Люди всегда хотят быть королями. Вот и пусть королем станет тот, кто без этого жить не может. Например, твой малолетний принц. Ты же хочешь стать королем, так оно? — обратился Капитан к Дагнарусу. — И никаких скорбей.
Верховный правитель орков рассуждал по-своему. То, что он сказал, собравшиеся знали и сами, однако столь откровенные слова подняли в них волну недовольства. Король Тамарос нахмурился, лицо его посуровело. Высокий гость зашел слишком далеко.
— Капитан, принц Дагнарус прекрасно понимает свое положение младшего сына, — с упреком в голосе произнес король. — Он знает, что в один прекрасный день его старший брат станет королем, и полностью поддерживает Хельмоса.
Принц Дагнарус стоял, опустив голову и потупив глаза — так, как полагалось себя держать человеческим детям.
— Капитан, я и в самом деле не хочу быть королем. Ведь для этого с моим братом должно случиться что-то плохое, а это было бы ужасно. Боги наказали бы меня за такое греховное желание.
Но Капитан не поймался на гладкие слова мальчишки. Он-то видел блеск в зеленых глазах принца. Вранье, кругом вранье, и все прекрасно об этом знают. Люди врали постоянно: друг другу и, что гораздо хуже, — самим себе. Орки никогда не врут. Их слова всегда правдивы, по крайней мере, на данный момент. Если обстоятельства изменятся, может появиться новая правда, и тогда окажется, что старая была враньем. Но орки понимают разницу, и не их вина, если другие этой разницы не замечают.