Колодец пророков

– Хазрет, – артикулированно и внятно произнес майор Пухов по-арабски, когда шейх Али обернулся и увидел не столько его лицо, сколько шевелящиеся губы, – мне поручено вас встретить, но я не смогу проводить вас к генералу Саку, потому что все выходы из аэропорта и все дороги в город сейчас перекрыты русскими агентами. Страна на грани введения чрезвычайного положения. Они проверяют все машины без исключения. Генерал Сак не чувствует себя вправе рисковать святыней ислама, духовным отцом наших героев – шейхом Али. Вы должны немедленно покинуть Россию. Ближайший подходящий международный рейс – на Каир – через пятнадцать минут. Я получил приказ отправить вас этим рейсом. В случае неисполнения я буду предан смерти. Моя жизнь в вашей воле, хазрет… – смиренно опустил глаза.

– Ты ошибаешься, – механическим голосом глухонемого произнес шейх Али. Воспроизводящие речь глухонемые, как известно, не властны над тембром своего голоса. В детстве глухонемой сверстник Пухова (им было по десять лет), к Примеру, разговаривал голосом старика. Шейх Али произносил слова голосом пережившей трагедию девушки. – Я не знаю, кто ты, но знаю, что это моя жизнь в твоих руках. – Глаза шейха гневно блестели из-под пестрого платка. Со стороны, вероятно, могло показаться, что усатый наглец майор Пухов (Hyp) с издевательски почтительным видом шепчет на ушко честной, прилетевшей из Иордании – как известно, страны высокой нравственности – девушке скабрезности. – Кто ты? Ты не тот человек, который должен был меня встретить. Ты сможешь говорить со мной, как я привык?

– Постараюсь, – перешел на язык глухонемых майор Пухов, – хотя не могу утверждать, что это для меня легко. Арабский – не мой родной язык.

– Твои возможности значительно превосходят возможности обычного человека, – констатировал шейх Али. – Мне бы не хотелось иметь тебя в числе своих врагов. Я не собираюсь причинять зла твоей стране, твоему народу. Напротив, скорее речь идет о спасении.

– Я тоже не собираюсь причинять вам зло, хазрет, – ответил Пухов, – и тоже веду речь о спасении, вашем спасении. У нас осталось десять минут. Если вы не улетите в Каир, хазрет, я буду вынужден пристрелить вас на месте или сдать Интерполу, вон их комната, они оценили вашу голову в миллион долларов. И последнее, хазрет, я хочу оставить себе вашу сумку. Вы улетите в Каир с одним лишь паспортом.

– В моей сумке нет денег!

– Я знаю, хазрет, что вы с рождения не осквернили свои руки прикосновением к деньгам. Я сам куплю вам билет в Каир. Не заставляйте меня делать то, чего мне не хочется, хазрет! – Пухов уже знал, как застрелит шейха Али. Будто бы от избытка чувств прижмет столетнюю девушку к себе и выстрелит сквозь плащ из «Fovea» (он не свинтил с дула глушитель) ей под лопатку. После чего бережно усадит в ближайшее кресло, а сам с озабоченным видом устремится к аптечному ларьку у выхода.

– Паспорт лежит наверху, – похоже, решил не искушать судьбу шейх Али, протянул сумку Пухову.

– Вы сделали правильный выбор, хазрет, – майор Пухов подхватил шейха под руку, устремился с ним к окошку «Egypt Air».

В это время года самолеты из Москвы в Каир летали полупустыми. Майор не сомневался, что для шейха Али отыщется местечко. Не сомневался Пухов и в том, что шейх Али попытается дать знать о случившемся генералу Саку. Он не сможет сделать это из самолета национальной египетской авиакомпании. В Египте боевая организация шейха Али – «Армия ислама» – считалась вне закона. Египет, по мнению шейха Али и его последователей, был плохой, предавшей идеалы истинной веры, страной. При всем желании шейх Али сможет связаться с генералом Саком не раньше чем через четыре с половиной часа.

Майор Пухов подумал, что у него впереди целая жизнь.

– Ты еще можешь к нам присоединиться, – обернулся шейх Али к майору Пухову, протягивая паспорт пограничнику.

До вылета оставалось семь минут.

Майору хотелось своими глазами увидеть, как герметическая дверь самолета закроется за столетней девушкой – шейхом Али. Генерал Толстой весьма кстати выправил несколько месяцев назад Пухову пластиковую карточку за подписью аж самого президента России, предоставляющую право ходить по Шереметьеву-2 как по собственной квартире.

– Я знаю, ты их тех людей, которые добиваются поставленных целей, – продолжил шейх Али, – но ты выступаешь на стороне обреченного дела. Твои успехи, какими бы значительными они тебе ни казались, всего лишь отдельные тактические успехи в проигранной на небесах битве. Возможно, тебе удастся на несколько мгновений отсрочить неизбежное, но в этом случае ты потеряешь жизнь. Я понимаю, это судьба героя, но героями в этом мире становятся те, кто угадывает и помогает ходу истории. Кто противится – исчезают бесследно, хотя, конечно, они-то и есть истинные герои. Можешь дальше меня не провожать. Я смогу связаться со своими друзьями в России не раньше чем через… – посмотрел на часы, – четыре часа. Думаю, к этому времени ты будешь далеко отсюда.