Коллектор

— Конечно, — Мартин не особо отставал от меня в плане еды. — Всё просто. Люди исчезают. А! Есть человек, работает, ходит в бар, ругается с женой — бах, нет его! Жена идёт к комиссару, кричит, ругается, мы ищем — нет его! Вот такие детали.

— Охренеть, — не выдержал я. — Это у вас нормальный способ расследования?

— Конечно! А что? Плохо?

— Как бы сказать… А опрос свидетелей, выяснение обстоятельств, воссоздание последнего дня пропавшего, разве вы этого не делаете?

— А! — Мартин как раз отпил вина и замахал рукой. — Полиция делает.

— И? Какие результаты? — я начал уставать от экспрессивности Мартина.

— Никаких. Без следа. Да мы можем вместе посмотреть. Как раз вчера два новых заявления поступило.

— Послушай, Мартин, — я постарался говорить максимально убедительно. — Ты сам подумай, исчезают тысячи людей, правительство не обращается к Федерации за военной помощью только по политическим причинам, чтобы не потерять лицо, а ты говоришь, что всё нормально? Люди исчезают по всей планете, не только в Нафплио, что это значит?

— А это значит, что за этим стоит какая-то одна причина, Клим, — неожиданно прямо и внятно ответил Мартин. — Мы не дураки, хоть и очень беззаботные люди. Только если эта причина есть, значит, она платит на самый верх. А! Никто не боится потерять лицо, когда пропали тысячи людей. Но все боятся потерять голову, если начнут слишком глубоко копать. Понимаешь?

— Понимаю. Мартин, сделаем так. Покажи мне приличную гостиницу, обустроенную примерно, как это кафе, ну, с выходами и так далее. А завтра я хочу вместе с тобой перерыть последнюю двадцатку дел о пропавших людях и обработать те самые два заявления. Годится?

— А! Здесь рядом.

Закончив есть, мы отправились в гостиницу, действительно, расположенную неподалёку. В гостинице, по совету Мартина я взял тридцать восьмой номер и не прогадал. Во-первых, номер был угловым, и рядом с дверью находилось окно, упиравшееся в пожарную лестницу. В номере присутствовал балкон, с которого, при некотором везении и умении, можно было легко допрыгнуть до одной из проходящих рядом эстакад. Ну и, наконец, дверь напротив номера украшала табличка «Выход для эвакуации». А кроме всего этого, ещё и присутствовал лифт в холле — основной способ попасть в номер.

Мы условились, что Мартин зайдёт за мной с утра, после чего распрощались, и я рухнул в постель, предварительно проглотив несколько таблеток, призванных облегчить акклиматизацию в новом для меня мире.

Утром мой сладкий сон прервал громкий стук в дверь. Первым порывом было схватить какое-нибудь оружие, но я тут же сообразил, что ничего у меня нет, потом уже всплыла мысль, что это, должно быть, пожаловал Мартин. Так и оказалось, так что я напрасно отступил в сторону, открывая дверь.

— Вот! — закричал Мартин, сунув мне в руки большую коробку-термос.

— Что это, чёрт побери? — как правило, с утра мой характер оставляет желать лучшего.

— А! Кофе и завтрак.

— Вообще-то, я не ем спросонья… — начал было я, но Мартин выхватил коробку обратно, сорвал с неё крышку и упоительный аромат тут же отозвался бурчанием у меня в желудке.

Под кофе и сдобой обнаружился толстый пакет бумаг.

Я разложил их на столе и принялся просматривать, активно поглощая кофе и закусывая чудесными булочками с шоколадом, про себя отметив, что так недолго и в сибарита превратиться…

Дела и впрямь оказались похожи друг на друга, как близнецы. Мне удалось без труда уловить общие детали.

Все пропавшие не принадлежали к сливкам общества, но и от деклассированных элементов их отделяла целая пропасть. Девять из десяти имели семью, как правило, бездетную. Семь из десяти — мужчины. Вот это уже показалось мне странным.

— Скажи, Мартин, на Оливе поощряется рождаемость?

— А как же? Конечно. Больше людей — больше освоенная территория. На южном континенте и не живёт никто. А ещё острова!

— Ясно.

Никаких сомнений, что пропавших, у которых не было семьи и близких, насчитывалось гораздо больше, просто некому было озадачиться их отсутствием. А одиноких женщин на таких планетах несравненно больше, чем одиноких мужчин.

Что поражало ещё больше, так это то, что все исчезли, не оставив никаких следов, указывающих на борьбу, сопротивление или что-нибудь вроде этого. Обычно он или она накануне исчезновения вели себя, как всегда, не нервничали, собирались в поездки, на рыбалку или за город. Именно обыденность ситуаций и удерживала общество от вспышки паники или распространения всяческих ужасных слухов.