Коллективное сознательное

Вадим понимал важность происходящего и прямо с порога Центра отправился к Лазненко. Он стремительно взбежал по ступенькам, чуть не перевернув вездесущие ведра с краской, которые стояли вдоль коридора, как солдаты на параде, и вошел в кабинет шефа.

— О, Вадим! — обрадовался генерал. — А я как раз думал с тобой связаться. Давай, обрисуй мне ситуацию.

— Ситуация у нас, мягко говоря, хреновая, — начал Вадим, даже не присев.

— Да ты садись, я понимаю, что совсем не штатно. — Лазненко вышел из-за стола и отправился к столику у окна.

«Как в старые добрые времена», — подумал Вадим.

И вправду, как в старые добрые времена, генерал извлек из стола бутылку армянского коньяка и два стакана с подстаканниками.

— Давай выпьем, я уже совсем на пределе, — неожиданно грустно сказал Николай Петрович. — Даже поддержка президента, оказывается, ничто по сравнению с этой новой системой. Представляешь, я, оказывается, обязан этими их проклятыми транками пользоваться, а не пневмопочтой. Бл…

Лазненко еле сдержался, чтобы не выматериться. Но вместо этого просто грохнул по столику кулаком так, что стаканы жалобно звякнули в подстаканниках.

— Я не могу доверять документы особой секретности электронной почте. Я не знаю, кто стоит за внутрицентровой сетью. Все завязано на эти дурацкие сервера общего пользования. А они — ты будешь смеяться — в Штатах. Видите ли, таковы условия международного договора по финансовой помощи. Да ладно… давай, что там у вас. Почто избушку сожгли?

— А, вы в курсе…

— Ну, как же мне быть не в курсе, если оттуда в аналитический центр камера ведет прямой репортаж. Да и охрана кооператива знает, куда донести.

— Я немножко издалека начну.

— Давай сначала выпьем, а то я уже… — Николай Петрович разлил коньяк.

— Так вот, — Вадим по привычке выпил коньяк, не закусывая, — примерно через час после моего визита в фонд помощи сталкерам произошло непредвиденное. Практически все сталкеры, ну…

Малахов понял, что излагает суть дела совершенно неправильно, и запнулся. Он на несколько секунд замолк, пока не подействовал коньяк и не снял напряжение. Потом стал говорить уже спокойно и четко.

— Сталкеры, вернувшиеся из Зоны в Москву, сегодня были скорее всего похищены и вывезены в неизвестное место. Там с ними были проведены какие-то действия, в результате которых появились морфы, они и штурмовали бункер с пирамидкой, «Голосом тьмы». С тем самым артефактом, который так привлекателен для морфов и для энампов. В итоге морфы уничтожены, пирамидка доставлена в Центр.

— Кто похитил сталкеров? Почему ты так уверен в том, что это именно энампы?

— Мы провели определенную работу по идентификации активности энампов. Мы их отслеживали по чипам. В общем, удалось составить некоторую вероятностную таблицу тех, кто входит в эту организацию. Вернее, в их клан. Так вот именно эти люди и похитили сталкеров.

— Вы их всех вычислили? Есть смысл их переловить по одному, — сказал Лазненко, доливая коньяк.

— Нет, это только безымянные индивидуальные чипы. Мы не можем идентифицировать их — это противозаконно. Настолько противозаконно, что даже мы не имеем доступа к таким данным.

— Вот же блин. — Николай Петрович выпил залпом коньяк, не дожидаясь Вадима, поморщился и занюхал спиртное стоящим на столе старым пресс-папье с ручкой в виде Тангейзера упавшего, на Венеру. Впрочем, Венеру отломал Малахов еще двадцать лет назад. — Развели демократию. Что теперь будем делать?

— Я думаю, завтрашний визит в фонд может помочь нам перейти к финальной стадии операции. И еще — надо поместить эту пирамидку куда-то, где она будет надежно защищена. Причем не только нашими людьми, но и техническими средствами. Нам ещё долго предстоит в ней разбираться, но это действительно аномальное явление. Ее действие пока просто не доступно для понимания, надо привлечь физиков.

— Андрюша, как дела? — Вадим, добравшись до дома, сразу же позвонил сыну. — Как в школе?

— Да нормально там, — голос сына был беззаботен. — Этого придурка Стасика сегодня не было, и было все спокойно.

— А что занятия, были? Ты говорил, что школа закрыта? — Вадим говорил нарочито строго.

— Ну, нет, не закрыта, просто зачем тебе ходить в школу, если дверь обгорела. У директора и без тебя сейчас столько забот с пожарными службами. Проверки всякие, — весело, ничуть не смущаясь, объяснил сын и немедленно поменял тему разговора. — А я сегодня с Вероникой вырезал нервюры! Она говорила, у тебя на работе много дел, и ты можешь только в конце недели прийти. А нервюры сразу не получались, а потом даже неплохо вышло. Это она так сказала. Бабушка нас кормила пирожками и тоже веселая была.

— Ну, хорошо, трудитесь, ты помнишь, в выходные надо сходить посмотреть, как там идет ремонт. Я думаю, что лучше вместе. — Вадиму почему-то стало очень легко от того, что Вероника с сыном вырезала нервюры и ела пирожки. И что мать тоже довольна.

— Да помню, пап, здоровско будет. Ладно, я пойду, там девятых «Трансформеров» сейчас покажут.

— Ну, давай, только не допоздна, смотри!