Коллективное сознательное

— Николай Петрович, мы исследовали то место, куда все морфы сбегаются, их, так сказать, кладбище слонов, и вот именно там произошло столкновение с еще одним морфом. Невозможно было не применить оружие. Я думаю, вы бы больше расстроились, если бы мы не открыли стрельбу, а остались там, под землей, навсегда? — хитро глянула на начальника Клава.

— Может, и расстроился бы, именно из-за вас, Клава, лично, но с того момента хоть спать бы стал спокойно. — Лазненко уже улыбался, и было совершенно ясно, что он не собирался делать разнос. — Но, если серьезно, новый морф — это, я так понимаю, новый мертвый сталкер? Или как?

— Не совсем так, — добавил Байкалов. — Сталкеру Зубиле, а я уверен, что это его морф, повезло. Впрочем, ему всегда везло. Он остался жив. И готов с нами сотрудничать.

— Ну, хоть что-то, — кивнул Лазненко. — А ваши поиски под землей к чему-нибудь привели?

— Практически ни к чему, — покачал головой Тимур. — Да, эти твари несутся в одно и то же место, мы даже видели, как одна ковыряла пол, словно пыталась что-то найти.

— И ничего? — Николай Петрович задал риторический вопрос, прекрасно понимая, что ничего не нашли.

— Я не знаю, мы, конечно, ничего не нашли, но у меня остался какой-то осадочек, — ответила Клава. — Нехороший. Словно я видела что-то и не обратила внимания. Я думаю, надо провести там серьезные исследования и уже не просто прийти посмотреть, а с аппаратурой. Серьезной.

— Это пусть Вадим решает, — генерал кивнул в сторону Малахова. — Ладно, вы тут разбирайтесь дальше и держите меня в курсе дела. Через пару дней жду письменный отчет, понятно? Мне же надо выше докладывать.

Лазненко показал пальцем в потолок, намекая, что у него тоже есть свое начальство — там, на самом верху. Потом он медленно, с неохотой поднялся из кресла, словно ему было жалко уходить, и молча, не прощаясь, вышел из кабинета.

— Ну, что, теперь поговорим наедине, без шефа. — Вадим дождался, пока за Лазненко закроется дверь. — Гера, а что у тебя с корреляциями? Удалось найти хоть что-то? Хоть кого-то, кто вертелся возле сталкеров, чтобы узнать про тех дурачков на набережной?

Тельбиз стал перекладывать лежащие перед ним листки с заметками, словно ища в них ответ, потом вздохнул и произнес:

— А что тут скажешь, комп пашет на полную мощность. Я думаю, пару дней, и я смогу что-нибудь выдать. Пока приходится брать очень большое число событий, и особого перекрытия не видно. Ведь мне из сотен тысяч надо два-три человека.

— Ладно, подождем пару дней. — Вадим кивнул. — А теперь, Клава, Тимур, давайте разбираться. Ведь вы сами понимаете: если что-то вас неуловимо беспокоит, значит, это что-то присутствует. Мы же материалисты?

— О да! — с восторгом вставил Байкалов. — Я вспомнил о материализме в тот момент, когда ты в «воронке» летел навстречу смерти.

— Ну не прилетел же? — сердито ответил Малахов. — И вообще, какое это имеет отношение к нынешним событиям?

— Так, мальчики, цыц! — громко остановила их Клава. — У меня такое впечатление, что у вас пар в мозгу зашкаливает, и вы готовы цапаться по любому поводу. Давайте о деле.

— Хорошо. Итак, давайте по порядку, мне очень интересно, откуда взялась мысль, что вы что-то упускаете. — Вадим произнес эту фразу медленно, разделяя слова.

— Я могу только сказать, что практически все было нормально, мало отличалось от обыденности последних лет. — Тимур улыбнулся на последних словах. — Идем в говнище, разгребаем кровищу, потом прилетает чудовище, что еще?

— Поэт, блин, — буркнул Бай. — Агния Барто.

— А как еще, как не поэтическим словом, описать то, что творилось? Поковырялась эта тварь среди трупов, пробурчала что-то вроде «зовет» и сдохла. Все банально. А потом что-то застряло зубочисткой между зубов и не отпускает. И Клаву тоже. А ты, Дима, чего такой нервный, будто беременный?

— Так, у нас тут что, детский сад, чат сталкеристов? Прекратите наезжать друг на друга. — Малахов похлопал в ладоши, пытаясь навести порядок. — Ну, давайте рассуждать, как бы ни возражал Байкалов, материалистически. На вас могло подействовать только одно — какое-то поле или что-то, что вы услышали или увидели.

— Здравия желаю, капитан очевидность, — буркнул Бай, у которого было плохое настроение и явно надолго.

— Еще раз ляпнешь — уснешь, — строго сказала Клава. — Просто уснешь и проснешься, только когда я скажу: «Байкалов — урод».

— Да ну вас, не исследовательская группа, а какие-то съемки фильма про паранормальные явления, — огрызнулся Дмитрий. — Гипнозы-шмипнозы, призраки…

Клава, не говоря ни слова, поднялась и легким щелчком стукнула Байкалова по макушке. Он рухнул как подкошенный.

— Клава, я знал, что ты можешь много, но вот так… — Малахов был потрясен.

— Я его уже давно запрограммировала. Мы же много общались. Гипноз — дело тонкое. Но собьет ему спесь.

— Может, не стоило? — вступился за Дмитрия Герман. — Он же ничего плохого не имел в виду.

— Ну, освежающий сон еще никому не вредил, — ответила Клава. — Давайте к делу.