Коллеги

И все‑таки придется посмотреть правде в глаза. Этот человек сильно переменился к ней с того самого момента, как она узнала все про Дэна! Он не сказал ей ни одного недоброго слова, ничем не обидел, а когда шеф вызвал Сергея и объявил ему, что Анна все‑таки будет вести с ним на пару передачу, он вроде бы даже обрадовался. По крайней мере, Сонька сообщила что‑то в этом роде.

Анна пожала плечами. Наверное, это все временно. Погодите, вот сейчас они снимут выпуск‑другой, и все пойдет по‑прежнему. Зря Борис Алексеевич это сделал: не получится из нее и Сергея одна команда.

— Как ты хочешь начать выпуск? — спросил Сергей. Все время он страдал оттого, что Анна держится с ним холодно, и наконец решился с ней заговорить.

Что ж, это был вопрос по существу, на него и ответить можно.

— А что? У тебя есть какие‑то предложения? — отозвалась она.

— Да вот, видишь, очень красивое место. Может быть, начать как‑нибудь так, что именно на фоне этого мирного пейзажа творятся безобразия и именно здесь совершаются грязные махинации?

— Неплохо, — Анна пожала плечами, но Сергей заметил, что она почему‑то в смятении. Он не знал, о чем Анна думала, иначе все понял бы.

— Что с тобой? — задал он вопрос.

— Ничего. — Она поспешно придала себе самый равнодушный вид, на который только была способна. — А что?

— Мне просто показалось… — начал было Сергей, — а впрочем, ладно, не имеет значения.

Наконец остановились. Анна вышла из машины. На меховой воротник ее пальто и на волосы, свободно падающие на плечи, ложились снежинки, на щеках играл легкий румянец, зеленые глаза сияли под ровными стрелами бровей. Такой красивой Сергей никогда еще ее не видел. А может, видел, но не сознавал этого, ведь столько лет они были врагами!

— Подожди, встань здесь! — вдруг попросил он.

— В чем дело? — удивилась она.

— Тут и начнем снимать. Скажешь вступительное слово, хорошо?

— А почему не ты? — спросила Анна. — Мне кажется, что со своей импозантной внешностью ты смотрелся бы тут неплохо, гораздо лучше меня.

В другое время Воронцов не полез бы за словом в карман, но на сей раз сдержался. Анна снова была прежней — неприступной, холодной. Он даже почувствовал, что мерзнет, хотя виной тому могла быть промозглая погода начала декабря.

— Я хочу, чтобы программу начала ты, — ответил он, наконец, мягко.

— Боже, какое великодушие! — съехидничала Анна. — Что‑то я не замечала подобного раньше. Какая муха тебя укусила?

— Никакая, просто… — Сергей махнул рукой и замолчал. Нет, не поймет она его, пока будет относиться к нему по‑прежнему. Выходит, наверное, никогда не поймет.

Должно быть, эти мысли отразились на его лице, потому что Анна вдруг посмотрела на него как‑то по‑другому, то ли с удивлением, то ли с любопытством, то ли с сожалением.

— Ладно, — произнесла она суховато. — Извини. Где мне встать?

Сергей вновь засмотрелся на нее, когда она, высокая, стройная, в длинном серебристом пальто остановилась неподалеку от заснеженной елочки. Лицо у нее было серьезное и задумчивое, но Сергей вдруг подумал, что Анна еще красивее, когда улыбается и смеется. Мысль эта сначала показалась ему нелепой, и он не сразу понял, почему, пока не сообразил, что ни разу не видел Анну улыбающейся по‑настоящему. Видел, конечно, ее профессиональную улыбку, с которой она вела свои репортажи, но это совсем не то. Вот если бы сейчас увидеть ее настоящую улыбку, адресованную ему, и услышать ее смех… Боже, да неужели она действительно никогда‑никогда ему не улыбалась? А он ей? Только издевательски или ехидно. Какой же он был осел!

— Перед вами красивый декабрьский пейзаж, — начала Анна, глядя прямо в камеру. — Пейзаж, который мог бы послужить прекрасной натурой для картины Левитана. Глядя на этот кусочек природы, не хочется думать, что белый снег на самом деле не такой уж и белый, если здесь творятся черные дела…

— И че мы тут делаем? — спросил какой‑то тип в неопрятном ватнике, внезапно и бесшумно появившийся из‑за елок. — Фильму снимаем?

— Черт! — выругался Сергей, опуская камеру с плеча. — Дубль второй, Анна! Тут же идут съемки! — крикнул он типу в ватнике.

Тот развел рукавами.

— Вы уж извиняйте, братцы‑кролики. Кина сегодня не будет.

И в этот момент из‑за елок выбежали еще пятеро. Тот, кто вышел первым, схватил Анну и зажал ей рот рукой, остальные направились к Сергею, прикинув, наверное, что с ним хлопот будет больше. Сергей рванулся к Анне. Первого подбежавшего он ударил камерой — единственным предметом, что мог сойти за оружие. Камера была прочная и при ударе не пострадала, а вот тот, на кого она обрушилась, охнул и осел в снег. Второму камера попала по плечу, но Сергей не смог удержать ее в руках, и почему‑то именно в тот момент заметил, что она продолжает работать.