Коллаж Осколков

Бритье происходило тут же. Ученые не хотели шокировать остальных обитателей поселения, поэтому нагрели воду в ведре в тесных лабораторных условиях. Лион разделся до пояса. Его худое тело согнулось на табуретке. Доктор достал немецкую бритву, равномерно провел ею по кожаному ремню. Острота лезвия была достаточной, все обошлось без порезов. Взбитая пенная масса медленно облазила под своей тяжестью, встряхивалась, унося на пол клочья волос. Лезвие еще хищно сверкало в электрическом свете, но Илонг крепко держал второй рукой подбородок. Он знал свое дело.

– Без работы не останешься. Если что, будешь классным цирюльником.

– Не смеши меня, а то будет дополнительная услуга – кровь пущу!

Более интимной картины между ними не наблюдалось. Полуголый Лион с уже лысой головой, Илонг с крепкими руками, словно танцующий возле своего молодого коллеги.

– Потом будешь носить спортивную шапку. Никто ничего не заметит, волосы вырастут, и все!

Лион вымыл голову, вытер насухо тело. Карту будущих точек пришлось зарисовывать по записям с тетрадей. Каждая точка имела свое название в латинском алфавите, для лучшего удобства. У них была также большая картинка из старого китайского пособия, где некоторые точки совпадали. Их нанесли в первую очередь. Долго все проверяли, боясь ошибки. В некоторых случаях производили исправление. Такие изменения, очевидно, были необходимы. Точки для удобства изобразили с названиями: Альфа, Бета. Лион держал свой дневник и проверял все по зеркалу. Когда он остался доволен, стали готовиться дальше.

Чтобы не замерзнуть, Лион сразу натянул на нижнее белье свой толстый свитер. Сверху пришлось залепить клеёнку. Он сел на стул, Илонг закрепил его самого. Несколько датчиков следовало установить на руки и ноги, они шли отдельно для снятия показаний тела.

Когда нужно было надеть шлем, Илонг не выдержал, усмехнулся.

– Что-то не так?

– Знаешь? Ты теперь такой… космический! Особенно с этими латинскими буквами. Нужно тебя сфотографировать. Иначе потом сложно повторить всю карту. Два источника в одном. Подожди, я буду все фотографировать.

Последовала вспышка магния. Потом еще.

Шлем теперь напоминал чудовищное орудие пытки. Несколько неровных рядов иглы, связанные длинными проводными нитями со сложными блоками, с самой машиной. Та тихо урчала, прогревалась. Размеренно работал вентилятор охлаждения. Когда шлем натянули, Лион ощутил только холод этого прибора. Иглы мягко впились в нужные отмеченные точки.

Началось действие. Экран показывал нужный ряд картинок. Мистер Илонг внимательно всматривался в зрачки Лиона, менял показатели своего «динамо». Потом Лион делал знак, Илонг менял давление на крепежных штативах, иглы уходили вглубь. Ничего пока не менялось, но, судя по осциллографу, некая работа точно велась. Трудно было что-то понять, но вдруг зрачок Лиона задергался. Его губы стали двигаться, словно он что-то пытается сказать.

– Если это началось, то дай знак. Пошевели кончиками пальцев!

Лион сделал знак. Пальцы у него тоже упирались в датчики, где-то самопишущие приборы пришли в действие.

Лион заговорил громче, обращаясь во временную пустоту, кто – то на той стороне вышел с ним на связь. Он сделал условный знак, Илонг осторожно отрегулировал давление на крепежах штативов. Иглы впились еще сильнее.

– Результат в первой семерке точек, это уже прорыв. Что же там происходит? Нужно сразу записать все, что он скажет. Нет, лучше включить магнитофон сразу, чтобы иметь больше данных. Засечь время.

Он посмотрел на часы. Шторы были закрыты, они провозились долго, наступила ночь.

Картинки менялись одна за ругой. Потом Илонг вставил другую партию приготовленных картинок, через некоторое время третью и четвертую. За этим следовало повторение, опять первая и так далее.

Через два часа закончилась бобинная лента, ее пришлось сменить. Лион стал передавать всё увиденное им. Он медленно и внятно произносил слова, потом сделал еще знак. Илонг с сомнением стал переделывать устройства штативов. Иглы впились. Кожа в некоторых местах заметно кровоточила. Новые данные импульсов, новые показатели на длинных бумажных полотнах, магнитных лентах. Потом он потерял сознание. Нашатырный спирт привел его в чувство, он стал кричать. Тело задергалось, кресло не было предназначено для таких усилий. Что-то ломалось, следовало прекратить опыт. Мистер Илонг стал выводить «динамо» на нейтральное положение. Потом он ослабил давление игл, вытягивал их из кожи, следовало потом все протереть.

Когда тело удалось вытащить на кушетку, Лион обессиленно свернулся в калачик, и сладостно закрыл глаза. Илонг его укрыл единственным в лаборатории шерстяным одеялом, а сам присел за стол, чтобы прослушать записи.

– Это есть прорыв, явный прорыв!

Лион

Парень и предположить не мог, что его затея с подкожным внедрением датчиков принесет какой – либо результат. Бритье ему, конечно, понравилось. Нежное касание лезвия по коже вызывало нервное напряжение, по спине бежали мурашки, кровь, словно гонг, стучала где– то, но не в ушах.

– Без работы не останешься. Если что, будешь классным цирюльником.