Коллапс

Но мы не можем слишком полагаться на эту дату — 1435 год, — потому что радиоуглеродный метод датировки имеет погрешность в несколько десятков лет. Следующее посещение Гренландии европейцами, о котором имеются достоверные свидетельства, относится к 1576–1587 годам, когда английские мореплаватели Мартин Фробишер и Джон Дэвис увидели Гренландию во время одного из своих плаваний и причалили к ее берегам. Там они встретили инуитов, были поражены их разнообразными умениями и приемами, обменялись с ними товарами и похитили нескольких для того, чтобы показать в Англии. В 1607 году была снаряжена первая датско-норвежская экспедиция специально для поиска Восточного поселения, но само это название ввело исследователей в заблуждение, так что экспедиция безрезультатно обследовала восточное побережье Гренландии и, естественно, не обнаружила там никаких следов скандинавских поселений. На протяжении всего XVII века из Дании и Норвегии отправлялись другие экспедиции на поиски загадочно исчезнувшей колонии, а голландские и английские китобойные суда время от времени заходили во фьорды Гренландии и похищали инуитов, которые (как ни трудно нам себе это представить) считались тогда потомками голубоглазых светловолосых викингов, несмотря на совершенно иной облик и язык.

Наконец, в 1721 году в Гренландию отправился норвежский лютеранский миссионер Ханс Эгеде, убежденный, что похищенные и привезенные в Европу инуиты — потомки норвежцев-католиков, волею судеб отлученных от Европы еще до Реформации, обратившихся в язычество и, следовательно, отчаянно нуждающихся в христианском миссионере, который бы привел их к истиной вере (в данном случае лютеранской). Случилось так, что Ханс Эгеде высадился именно в фьордах Западного поселения, где, к его удивлению, он встретил только туземцев, очевидно инуитов, а вовсе не норвежцев. Они показали ему развалины бывших норвежских ферм. По-прежнему считая, что Восточное поселение лежит на восточном побережье Гренландии, Эдеге отправился туда на поиски и, естественно, не нашел никаких следов норвежцев. В 1723 году инуиты показали ему другие развалины норвежских строений, в том числе церковь Хвалсей, на юго-западном побережье — там, где, как мы сейчас знаем, и располагалось Восточное поселение. Это заставило Эгеде признать, что гренландская колония действительно погибла, и начать исследование причин ее гибели. Из фольклора инуитов Эдеге узнал о сменявших друг друга периодах дружественных и враждебных отношений с бывшим населением колонии и задумался, не были ли норвежцы в конце концов уничтожены инуитами. С тех пор поколения путешественников и археологов пытаются решить эту загадку.

Давайте подведем итог: что же остается невыясненным в судьбе гренландской колонии? Глубинные причины ее угасания не вызывают сомнений; археологические раскопки верхних слоев мусора в Западном поселении, свидетельствующие о последних месяцах его существования, говорят нам кое-что и о непосредственных причинах гибели. Но у нас нет аналогичных данных о том, что случилось в последние годы существования Восточного поселения, так как здесь верхние слои не исследованы. И тут я не могу удержаться, чтобы не предложить свой вариант завершения этой грустной истории.

Мне кажется, что конец Восточного поселения наступил скорее внезапно, чем постепенно — как развал Советского Союза или как гибель Западного поселения. Гренландская колония напоминала карточный домик, для поддержания которого требовалась очень точная балансировка, и его устойчивость целиком зависела от силы церковной и гражданской властей. Авторитет той и другой мог быть в значительной степени подорван, когда обещанные корабли из Норвегии перестали появляться в Гренландии, а климат становился все холоднее. Последний епископ Гренландии умер приблизительно в 1378 году, но на смену ему из Норвегии нового не прислали. Однако в гренландской колонии социальная легитимность зависела от надлежащего функционирования церкви: священники должны были рукополагаться в сан епископом, а без рукоположенного священника нельзя было креститься, венчаться или по-христиански хоронить усопших. Как могло продолжать функционировать общество, когда умер последний священник, рукоположенный в сан епископом? Аналогично авторитет вождя зависел от того, имелись ли у него ресурсы, которые он мог распределять между подданными в тяжелые времена. Если жители бедных ферм умирали от голода, в то время как их вождь благоденствовал на соседней богатой ферме, вряд ли бедные фермеры слушались вождя до последнего вздоха.