Колькин ключ

Пермяков глядел только на шоссе впереди, на постороннее не отвлекался и двигался так, пока глаз автоматически не уловил нечто тревожащее. Тогда Пермяков сосредоточился и понял, в чем дело: от автобусов наперерез ему шла Раиса.

От неожиданности он остановился, глупо улыбаясь.

Значат, точно — не судьба, подумал он. Поймали…

Он вдруг почувствовал облегчение. Вот и решилось. Слава богу, само собой. Теперь уж не отвертишься, и ни к чему мучить мозги. Зовут — надо идти…

Он дурашливо развел руками и пошел ей навстречу. Потом опять остановился.

Раиса надвигалась набычившись, сжав губы, собрав пальцы в маленькие крепкие кулаки. Надвигалась угрюмо и решительно, как бесстрашный дворовый мальчишка идет на сильного обидчика, когда победа невозможна, но и унижение нестерпимо.

Пермяков так и стоял, глупо улыбаясь.

— Вот и встретились, — начал было он, но посмотрел на нее и замолчал.

— Ох и гад! — сказала Раиса.

— Ну вот, так сразу и гад…

— Гад, — повторила она, — с тобой как с человеком… Не договорив, она вдруг бросилась на него с кулаками.

Пермяков с трудом перехватил ее руки, сжал в запястьях. Легкий его рюкзачок свалился на землю, усеянную битым кирпичом.

— Ну, ты чего, — примирительно забормотал он, — ты чего?

Раиса вырывалась, удержать ее было трудно, но он удержал, сжав запястья сильней. Она скривилась от боли, и Пермяков тут же отпустил.

— Гад, — еще раз выругалась она. И вдруг заплакала, зло и беззвучно.

— Рай…

Она повернулась к нему спиной. Пермяков осторожно положил ей руку на плечо, но она вывернулась, резко и враждебно.

— Рай, — позвал он, — ну, чего ты?

Она не отозвалась.

Тогда он попытался объяснить:

— Рай, ну ты пойми… Это ведь одно мученье Мне что, мне с тобой только лучше. Но тебе-то на черта жилы рвать?

Раиса глянула через плечо и сказала почти с ненавистью:

— А вот это не твое дело!

Пермяков опустил плечи, вздохнул и проговорил подавленно:

— Тебя же пожалел.

Она ответила:

— Нужна мне твоя жалость…