Колхоз. Назад в СССР 5

Собственно говоря, это был подходящий финал нашего гениального плана. Вернее, план действительно был гениальным. И я честно верил в то, что уж его мы реализуем нормально. Но, как уже бывало, любую, даже самую хорошую задумку, мы ухитряемся испортить ее исполнением.

Лошадь снесла остатки теткиного забора, выкинув нас с Матвеем Егорычем из телеги, которая не знаю, каким чудом, осталась цела. Местные бросились в рассыпную. А молодой участковый бросился к нам. И Андрюха тоже. И батя.

Только в процессе спасения меня и деда Моти выяснились подробности.

Явление Андрюхи с козой было воспринято неверно. Когда он вернулся, притащив ту самую Машку, ее хозяйка, уж не знаю, с какого перепугу, решила, будто братец был тем самым вором. Соответственно, набросилась на него с обвинениями. Аллочка поначалу не поверила, будто Андрюха мог украсть козу. И задала ему этот вопрос в лоб. Мол, так и так. Неужели это правда. Андрюха, по возмущенному лицу моей матери и осуждению в ее глазах понял, это шанс. Если он признается, что якобы посягнул на Машку, тогда ему не придётся посягать на Аллочку. Потому что кража чужой козы стала для нее ударом. А значит, ему не придётся изображать из себя подлеца в отношении бывшей девушки. Поэтому, не долго думая, братец торжественно признался, будто имел преступный умысел, за что ему вообще не стыдно.

А мы появились ровно в тот момент, когда полным ходом шли разборки. Слова, сказанные Переростку именно такой смысл и несли. Аллочкина честь была совсем ни при чем.

Но все это уже не имело никакого значения. Потому что под белые ручки нас препроводили в Воробьевку в отделение милиции.

Когда мы вошли внутрь, то первым же на пути попался Ефим Петрович.

Надо было видеть лицо участкового в этот момент. Мне кажется, впервые в жизни он был готов поддаться трусливому порыву и сделать вид, что с нами вообще не знаком.

— Ефим! — Обрадовался дед Мотя. — Тут такое дело…

Ефим Петрович прикрыл глаза, провел ладонью по лицу, причем, даже не по своему. По дедову. Будто хотел стереть его из своей жизни навсегда. А потом сказал, глядя на молодого коллегу.

— Эти — мои.

Ну, а уже после этого, нас отвели в кабинет, где мы теперь сидели напротив Ефима Петровича.

Он слушал наш рассказ в десятый раз. Но явно, ни черта в нем не понимал. Просто мы, в присутствии Сереги, не могли рассказать все. Поэтому версия была несколько видоизмененной и выглядела, как полный бред.

В этом варианте все приключилось «случайно». Мы случайно попали в Воробьевку и случайно встретили Серегу. Андрюха случайно попал в Квашино и случайно встретил козу. Потом вообще произошло коллективное недопонимание, которое вылилось в то, что наблюдал молодой мент.

— В общем так. — Ефиму Петровичу слушать этот откровенный бред надоело. — Ваше счастье, что гражданка Маслова не стала писать заявление. Коза на месте, Василий, в убийстве которого ее подозревали, тоже цел и невредим. Сильно кстати удивился, когда шел с работы, а от него врассыпную шарахались местные. Но…

Участковый многозначительно замолчал и обвел нас тяжелым взглядом.

— Теперь к работам на погосте добавится еще одно. Забор гражданке Масловой почините лично. Ясно? И насчет поездки в Москву… Не уверен, что вас можно туда отпускать. По крайней мере, всех вместе. По одному вы еще хоть как-то можете существовать. Но стоит собраться в кучу, начинается черти что.

Мы молча сопели. Особенно Матвей Егорыч. Для него олимпиада была крайне желанной целью. Но дед Мотя благоразумно решил не спорить. Сейчас. Выждать, так сказать, паузу.

Участковый велел нам собираться и валить с глаз его. Пока он еще держит себя в руках.

Мы, собственно говоря, сделали это с огромным удовольствием. Тем более, предстояло еще забрать лошадь деда Моти. Ее в полях разыскал тот самый кум, у которого мы в свое время брали самогонный аппарат.

Когда вышли на крыльцо отдела, то первым человеком, которого заметили, оказалась Аллочка. Она приехала вслед за нами, похоже. Но самое главное, бросилась героиня этой истории не к Переростку. Она подбежала к Сереге. Начала его расспрашивать, особенно про состояние здоровья. Мол, не болит ли чего. Не кружится ли голова. На Андрюху моя родная мать кидала гневные, осуждающие взгляды. Для нее он так и остался коварным похитителем коз.

— Ладно, ребят… — Отец отошел от Аллочки и приблизился к нам. Мы стояли неподалёку, соображая, как нам добраться до Квашино побыстрее. Можно, конечно, ждать автобус. Но это теперь часа два.

— Пойду я. Вон, Аллу провожу. Чтоб ей одной не сидеть на остановке. Волновалась за меня, говорит. Сильное впечатление на нее произвело то, что я так решительно заступился за их Машку.

Отец сурово посмотрел на Андрюху, пожал руку мне, деду Моте и опять двинул обратно к Аллочке.

— Ну, да… Теперь он точно герой. Алка твоя глянула, наверное, и подумала, раз парень готов жизнь за козу отдать, уж за ним точно ничего не страшно. — Усмехнулся Матвей Егорыч и пихнул Андрюху локтем в бок.