Колхоз. Назад в СССР 4

Младшенький слова деда Моти особо близко к сердцу сначала не принял. Тем более, все это прекрасно слышала Светланочка Сергеевна. Но она в ответ на обещание деда Моти никак не отреагировала. Спокойно, как ни в чем ни бывало, встряхнула маленький полосатый коврик ручной работы, до этого момента спокойно лежавший у дядьки в сенях, расстелила его посреди двора, а потом встала в позу, которая у Матвея Егорыча вызвала резкий прилив крови к щекам.

Просто нагнулась вниз, оттопырив пятую точку, засунув голову между ног и ещё до кучи вывернув куда-то руки. Не знаю, что это за советская утренняя гимнастика, конечно. Внешне сильно напоминало йогу, которую в прошлой жизни обожала моя старшая сестрица. Но, если мне не изменяет память, в Союзе она была запрещена. Эта совершенно бесполезная информация имелась в моей голове благодаря тоже сестре. Она не просто увлекалась самой йогой, но и историей ее появления.

— Чего это она? — Тихо спросил меня Матвей Егорыч, скромно пряча глаза в землю.

— А… Да это мама тянет мышцы. И вообще все тело. — Отмахнулся Семён. — Она всегда так занимается. Ещё может дышать громко. Погодите, скоро начнет.

Ровно в этот момент Милославская реально задышала. Причем с такими характерными звуками, что покраснел уже Андрюха.

Одна только Ольга Николаевна, стоя у своей калитки, наблюдала за действиями Светланочки Сергеевны с интересом.

— Вот… А говорят, Москва людей не портит. Ты посмотри, до какого безобразия Светка дожила… — Сказала соседка в воздух, наверное, сама себе, и покачала головой.

— Зато проживу много лет и умру красивой. А Вы — вечно злая, недовольная тетка. — Раздался приглушенный голос маман. Учитывая, какой частью она к нам стояла, возникало ощущение, что ей же она и говорит.

— Срамота-то какая… — Заявил Матвей Егорыч и для надежности даже закрыл Семёну глаза рукой. — Ты ма́лой лучше не смотри. Плохо это, родную мать в таком состоянии видеть. Пойдем-ка и правда с нами.

Дед потянул Сеньку со двора.

— И правда, сынок, иди со старшим братом. — Поддакнула Светланочка Сергеевна, а потом, наконец, выпрямилась. Но лишь для того, чтоб усесться на задницу и закинуть одну ногу себе на шею.

— И точно, срамота, — Согласилась Ольга Ивановна.

Но уходить не торопилась. Либо ей было интересно, на что ещё способна Милославская, либо она ждала, когда у маман что-нибудь заклинит от столь замысловатых поз. Андрюха молча, без слов, рванул за нами.

И вот теперь мы шли в сторону погоста. Вчетвером.

Семён из опасения всё-таки получить обещанную Матвеем Егорычем клизму, молчал. Переросток тоже. Ему клизму никто не обещал, но он явно задолбался прыгать. Я, соответственно, думал о сложившейся ситуации. Разговорчив был, как всегда, только дед Мотя.

— Думаю, надо нам отдохнуть от трудов этих тяжких… — Заявил он вдруг многозначительно.

— Во как. А Вы переработали где-то? Я как не гляну, все время с Жоркой и Андреем крутитесь. — Семён был совершенно искренен в своем удивлении.

— Я вот щас кому-то сделаю… — Начал Матвей Егорыч.

— Да понял, понял. Просто спросил. — Сенька снова замолчал. Угрожающий его организму призрак клизмы делал свое дело исключительно хорошо.

— Так вот. Что я думаю. Стресс и нервы до хорошего не доведут. Надо нам устроить себе настоящий отдых. Мужской. Мое предложение следующее. Первое июня, это у нас уже было давным-давно. Так? Так. — Дед Мотя ответил сам, не дожидаясь нашей реакции на его вопрос. — А первого июня у нас что?

Мы продолжали молчать, топая рядом с Матвеем Егорычем. Просто по логике вещей, он снова должен был сам же и ответить.

— Что я спрашиваю у нас первого июня, оболтусы?

— Ааааа… так Вы спрашиваете. Не знаю. — Я пожал плечами.

Это Зеленухи, тут первое июня может означать, что угодно: местный праздник, день рождения Лютика, просто конец света, предсказанный индейцами Майя лично Зеленухам. Ну, уж день защиты детей в стране ещё не придумали. Наверное.

— Плохо, Георгий. Ну-ка, Андрей. Не подведи. Матвей Егорыч переключился на братца. Тот вообще уже ничего не хотел, кроме одного — добраться быстрее до кладбища и притулить где-то свой зад. Мы и правда шли достаточно быстро, но из принципа Андрюха не возмущался, хотя очевидно устал.

— И я не знаю. Что там у нас? Ваш день рождения, вроде, в мае был. Я хорошо запомнил. Так отмечали, что потом пришлось колхозный трактор из пруда вытаскивать. Вы с нашим трактористом Колькой поспорили, кто умнее, лошадь или техника.

— Эх… Да что ж вы такие, необразованные. — Последнее слово дед Мотя выговорил особо тщательно. — Мы пойдем на охоту.

— На куда? — Я офигел настолько, что вообще забыл все правила русского языка.

Просто моя фантазия моментально нарисовала образ Матвея Егорыча с ружьём. Опыт, в свою очередь, подсказал, что ждать от этого можно только какой-то очередной задницы. Интуиция полностью поддержала опыт. А чувство самосохранения настойчиво требовало бежать. Желательно, как можно дальше.

— На куда… — Передразнил меня дед Мотя. — На охоту пойдем, нерусь. С первого июня сезон на кабана открылся.