Колхоз. Назад в СССР 4

— Погоди, Никитишна. — Ответил ей мужик, стоявший рядом. — Дай поглядеть. Сил нет, как интересно, чем дело закончится. Ну, Жорик… Ну, молодец. Порадовал, так порадовал. Не думал, что когда-то при жизни увижу что-то подобное… Ты, Никитишна, не отвлекай. Панталоны дело важное, конечно, но вишь девки, как надрываются? Дай им душу отвести.

— Да какую душу, сынок… — Покачала головой бабуля. — Тут батюшка нужен. Ты смотри, как из них бесы выходють.

А девки и правда надрывались изо всех сил. Не знаю, кто им сказал, что надо кричать, тем более таким образом. Я не говорил, точно. Они не просто кричали, а коллективно, дружно, на выдохе голосили песенное: «Эх!» Я прямо так и ждал продолжения: «Ухнем!»

— Так вот… — Матвей Егорыч был очень доволен. Аж лицо светилось. — Помнишь, решили веники берёзовые им дать. Вот же ж и притащил. Набрал, сколько смог.

Не знаю, кто там, что решил, а я этого момента не помнил точно. Мне никак не могла прийти подобная идея в голову.

Пока соперники стояли, вытаращив глаза на девок, у которых при каждом прыжке подпрыгивало все, что могло подпрыгнуть, а в футболках, которые имели приличное декольте это вообще выглядело увлекательно, футболисты Зеленух решили, вот он, их шанс. Ждать милостей от природы не сто́ит. Как говорил кто-то из классиков. Надо взять их самим.

Один из наших игроков, пользуясь тем, что мяч оказался на границе между двумя зонами, вдруг резко сорвался с места, перескочил несколько ям, оказался рядом с противником, который ногу уже опустил, но все равно думал о чем угодно, только не об игре, а потом ударил.

Ровно в этот момент чирлидерши перешли к финальной части своего феерического номера. Началось построение для пирамид. Верхние лезли на голову нижним, и в отличие от начального этапа выступления, это у них выходило, как в первый раз. Будто и не репетировали вовсе. Наверное, от нервов. Зрители впали в ещё больший ступор. Особенно, при виде картины, как в одной пирамиде верхняя часть уселась на голову нижней прямо задницей. При этом из глубин панталонового ужаса раздавался приглушённый мат. Подумать не мог, что комсомолки знают такие выражения. Даже дед Мотя залился румянцем и восхищённо крякнул.

— Михась, я тебе говорила, нельзя Тоньку в город отпускать… Ты смотри, что творится… Кто ж ее замуж после такого возьмёт… — Послышался громкий шёпот с той стороны, где только недавно высказывалась хозяйка панталон. Правда, голос теперь был моложе.

Потом для верности, тетка, которая, есть подозрение, являлась матерью одной из моих чирлидерш, со всей силы отвесила подзатыльник стоявшему рядом мужу. Хотя, казалось бы, он вообще ни при чем.

Одновременно со звучной затрещиной, раздался громкий, радостный крик нашей команды.

— Гол!!!!

Все присутствующие, синхронно, повернули головы к воротам Воробьевских и охренели ещё больше. Там действительно лежал мяч. Рядом, на заднице, сидел обалдевший вратарь. Он, судя по всему, заметил угрозу только в последний момент, и сделать ничего уже не смог.

Тут же, в одно мгновение, народ словно сорвало. Местные вскочили на ноги. Это те, кто сидел. Те, кто стоял, просто прыгали, как полоумные, и высоко подкидывая различные предметы одежды. В основном — кепки. Но я заметил и парочку галош, улетевших вверх.

Деревенские кричали от радости. Девки тоже кричали и тоже от радости, понимая, что время их позора подходит к концу. Лиходеев кричал, что это нечестно и неправильно. Гол нельзя засчитывать. Николаич кричал, что все очень даже честно. И что мы, как порядочные, уступили лучшую часть поля. А если футболисты в Воробьевке жопоногие, так и нечего тут искать виноватых. Сами футболисты ничего не кричали. Они так удолбались за это время, что были просто счастливы перевести дух. Геннадий тоже не кричал. Он посветлел лицом от мысли, что появилась надежда эту игру пережить. По причине ее ближайшего окончания.

— Ну, ничего… Протянул Дмитрий Алексеевич, с ненавистью глядя на довольного председателя Зеленух. — Ещё второй тайм. Там посмотрим.

Журналист из затрапезной газеты бегал вокруг поля, фотографируя все происходящее с такой скоростью, что обзавидовался бы любой профессиональный папарацци. Он уже видел себя на доске почета с надписью: «Лучший работник года». Или как там обычно пишут.

Девки, наконец, встали в нужные позы, изобразив кривые, очень неустойчивые пирамиды. Вперёд выскочила Ленка и принялась размахивать палкой, у которой был привязан наш импровизированный флаг.

Короче, все, что творилось вокруг, выглядело самым настоящим, форменным безумием.

Я замер, как дурак, хлопая глазами. В отличие от остальных, вообще не знал, как себя вести. Причем, ко мне подбегали какие-то мужики, лупили по спине, по плечу, говорили: «Молодец, Жорик! Так их, сволочей!» Рядом довольный Матвей Егорыч каждому растолковывал, что вообще-то занимался подготовкой матча в большей мере он. Ну, может, немного с помощью Жорика, это да. Чего уж врать.

— Да что вы радуетесь?! — Я повернулся к деду Моте. — Сейчас второй тайм начнется. Дважды фокус с чирлидершами не прокатит.