Колючка и богатырь

— Оно самое, — Федор жарко поцеловал девушку и вышел из ванной, прикрыв за собой дверь.

Вика, стоя под теплыми струями воды, улыбалась. Нет, все-таки она его любит. Очень любит.

Вика быстро вымылась, завернулась в полотенце и вернулась в спальню. Федька нашелся около окна, стоял и задумчиво смотрел на заснеженный дворик. А когда появилась Виктория, улыбнулся. Вика поманила парня пальцем к себе. Тот послушно подошел. Поймал ртом юркие пальчики и прижался к ним губами.

Вика свободной рукой легко толкнула парня в грудь, заставляя улечься спиной на кровать, на только что перестеленные свежие простыни.

— Показывай, — потребовала Вика, — Хочу посмотреть теперь, полюбоваться, так сказать, на свои владения.

— Ты ж моя маленькая собственница, — в рокочущем голосе сквозило удовольствие.

— Я большая собственница, — поправила девушка и уселась на парня поверх полотенца. При этом ее «одежда» распахнулась, радуя жадный взгляд парня.

Вика принялась поглаживать раскрытыми ладонями грудь парня, спускаясь к животу. Любопытные пальчики замерли на полотенце, скрывавшем бедра Федьки. Вика спустилась ниже и села удобнее, руками провела по плотной ткани. Федька шумно выдохнул, а руки сжал в кулаки, непроизвольно сминая простынь. Он не собирался мешать своей Колючке. Пусть делает, что душе угодно. А он постарается все вынести. Постарается, очень сильно постарается….

— Викааа… — выдохнул Федька, распахивая плотно сжатые глаза и впиваясь взглядом в любимые шоколадные глазки.

— Что нужно? — невозмутимо поинтересовалась девушка. Она, отбросив скромность, стянула полотенце ниже, обнажая самые стратегически важные места, и провела кончиками пальцев по бархатистой поверхности плоти, вмиг ставшей твердой и горячей.

— Федька, — как-то очень сипло произнесла Вика, — Тут такое дело…. Я, кажется, все еще хочу тебя. Или опять хочу…

— Кнопка, — выдохнул, и сильнее челюсти сжал, — тебе будет больно. Нужно подождать.

— Федь, но я хочу, — почти захныкала Вика и поймала его ладонь. Прижала к себе, заставив погрузиться пальцами в треугольник волос, и слегка надавила, — Хочу, Федь. Пожалуйста!

— Ты меня убиваешь, — застонал парень, и пальцами скользнул дальше, глубже, легко погружаясь в манящее тепло. Он чувствовал, она и вправду вновь его хотела. Но Федька был уверен, ей будет больно, но и отказать не мог.

— Иди сюда, — позвал он, приняв решение.

Вика послушно придвинулась ближе, поправляя полотенце. Богатырь уложил ее к себе спиной, набок, обнимая рукой и заставляя улечься в изгибе его локтя

— Федь! — шепнула Вика.

— Просто доверься, — попросил Федька и отбросил ненужное полотенце в сторону. Широкая горячая ладонь пробежала по груди, ловкие, немного грубые, но нежные пальцы едва ощутимо сжали сосок, перекатывая его и немного оттягивая. Губы прижались к покатому плечу, а второй рукой Федька скользнул ниже, заставляя чуть развести колени, открывая доступ своей руке.

Стоило Федору задеть весьма чувствительно место, как Вика вздрогнула, и выгнулась дугой в его руках.

— Чего ты хочешь, кнопочка? — пророкотал хриплый голос на ухо, ловкие пальцы, слегка подрагивая, играли с тугим бутоном соска.

— Как ты хочешь? — шептал Федька, — Скажи мне, Колючка, скажи.

Вика хрипло выдыхала, цепляясь пальцами за полотенце, все еще окутавшее его бедра.

— Так? — спрашивал Федор, легонько проводя кончиками пальцев, играя, дразня, обещая, — Или так? — вновь ласкающий голос на ухо, немного хриплый, надломленный, а пальцы уже скользнули глубже, хозяйничая, предъявляя свои права на ее тело, более настойчиво надавливая, погружаясь и вновь выскальзывая, чтобы опять мучительно нежно едва ощутимо прикасаться к жаждущим ласке местам.

Вика вцепилась в руку парня, оставляя следы от коротко стриженных острых ноготков, а потом тихо охнула, чувствуя, как твердая плоть чуть упирается в бедра. Вика сама скользнула рукой к своей «собственности», легонько сжала пальцы и погладила.

— А ты? Как тебе нравится? — звуки толчками вылетали из ее груди, чудом складываясь в слова.

Федор оказался очень слабым мужчиной. Сам себя он окрестил «тряпкой» и «бесхребетным размазней». Потому что не мог устоять перед любимой. С ума сходил, даже понимая, что не должен пока ее трогать. Завтра, или хотя бы утром. Не сейчас. Не так скоро.

Но любые уговоры не действовали, и Федор, отведя юркую ладошку в сторону, прижался плотью к обожаемой попке. Перевернул податливое любимое тело любимой колючки на живот и, скользнул глубже, едва касаясь, и стараясь не причинять боли.

Ее и не было. Вика задыхалась от того, как твердая плоть упирается в нее, не погружаясь глубоко, а словно дразня. Но от этого сводя окончательно с ума. Заставляя хватать воздух ртом, а зубы сжимать до скрипа. Федька двигался медленно, словно мучил ее, дразнил, покрывая поцелуями спину, плечи, позвонки, а потом прикусил шею, ощутимо, будто метку ставил.

Громкий стон, кажется, мог бы разбудить от спячки живность в соседнем лесу, но Вика меньше всего сейчас думала о тишине и окружающей среде. Виктория Яковлевна металась в агонии страсти, плавясь в умелых руках своего богатыря.