Колибри

– С вами я ощущаю себя по-домашнему: сидим в баре, поднимаем бокалы, тебя угощают. Вы точно финны, а не с Балкан? – спросила Анна в шутку.

– Мы эдакие латентные балканцы, – рассмеялся Рауно.

– Балканские колбаски. Как в магазине, – сказала Сари.

Потом все угостили друг друга еще по разу. Становилось поздно, и троица пришла окончательно в хорошее расположение духа. Решили расходиться по домам, потому что если еще по одной, то так можно и напиться. А накачиваться, чтобы обеспечить себе головную боль назавтра, никто не собирался. Сари прыгнула в такси, а Рауно с Анной решили прогуляться до центра.

– Может, опрокинем еще по стаканчику? – предложил Рауно.

– Я, пожалуй, пас.

– Блин, не хочу идти домой, – сказал Рауно. Немного покачнувшись, он взял Анну под руку и не убрал своей руки.

Анна ощущала ее жар сквозь куртку, словно приложили железом. «Черт возьми», – подумала она, но не смогла высвободиться, не решилась, не захотела его обижать.

– Почему? – заставила себя спросить Анна, хотя знала ответ: таких типов приходилось встречать в барах сотни раз. Скукотища смертная.

– С женой дела, мягко говоря, через одно место. А теперь она хочет развода.

– Вот как.

– Да, конечно, мы еще никаких окончательных решений не приняли, но тема витает в воздухе. Ведь, мать твою, я попытался проявить внимание: принес ей даже ужин домой – ее любимые суши, а она пользуется ситуацией, укладывает детей, садится со мной за стол, чего не случалось уже много недель или даже месяцев, ты только подумай: мы не ели за одним столом уже много месяцев.

Рауно сильнее сжал руку Анны. Анна позволила.

– И вот она разливает чай и совершенно обычным голосом говорит, что нам нужно развестись. Она все обдумала и не видит иного решения.

– На твой взгляд, есть у вас другое решение?

– Я не знаю, – почти крикнул Рауно. – Нужно лучше стараться.

– Стараться делать что?

– Не знаю. Быть вместе. Делать вместе.

– Ты ей сказал об этом?

– Нет, выбросил суши нахрен.

Они шли по направлению к северу. Анне не хотелось идти до дому – Койвухарью находился далеко от центра. Она подумала, что возьмет такси у лодочной станции, где заканчивается центр и начинается парк Коскипуйсто. О парке ходила дурная слава, хотя в действительности там почти никогда не случалось правонарушений. Все равно, Анну не очень прельщало идти по парку ночью.

– Поеду на такси, – сказала она.

– Можно к тебе переночевать? – попросил Рауно. – Не пойми неправильно, просто на диван, – продолжил он и прижался ближе к Анне. – Хотя ты очень притягательная женщина.

– Рауно, ты явно поднабрался. Ты, что ли, выпил еще чего-нибудь, кроме тех нескольких бокалов? Давай-ка теперь домой.

– Нет у меня дома.

– Не болтай ерунды.

– Анна, ты прекрасна, ты невероятно красивая. Позволь мне пойти к тебе, обещаю, что не прикоснусь, – начал проситься Рауно и попытался ее поцеловать.

Анна в ярости оттолкнула его.

– Прекрати! – закричала она. – Это уже слишком!

– Чем я не выдался? Может, я должен быть инвалидом, чтобы ты возбудилась?

– Иди ты в жопу, Рауно, – сказала Анна и побежала на стоянку такси, прыгнула в машину и, сдерживая слезы, уставилась на проносящийся мимо темный город: элитное жилье с индивидуальными причалами, выезд на автомагистраль, потом сто двадцать в час мимо районов Вяликюля и Савела в сторону высоток Койвухарью, в сторону дома, в свою квартиру, которую она называла домом.

У Анны промелькнула мысль, что она еще ни разу не ходила смотреть тот дом, куда они переехали вместе с мамой и Акосом из центра приема беженцев. А ведь он совсем рядом. Там детство и юные годы. Вон там за углом.

Заснуть не получалось. Анна не забыла о сообщениях с неизвестного номера. Сейчас она думает о них снова.

А что, если это Рауно?

Она крутится в постели до самого утра, слушает успокаивающую музыку в наушниках, пытается расслабиться, забыть о сообщениях, выбросить Рауно из головы. Два раза идет покурить. Замерзает в пижаме и халате. Плюет вниз.

Дома вокруг смотрят на нее пустыми глазами окон и источают одиночество.

28

– Ты только подумай: в Финляндии насчитывается почти шестьсот тысяч ружей, – сказал Эско Рауно по пути к Марии Поллари.

– И что с того? – спросил Эско.

– Так это же целая гребаная куча!

– Ну и что?

– А то, что у каждого восьмого финна имеется ружье.

– Так, и что?

– Так оно-то и смущает, мать твою!

– Меня – нет, а ты чего вдруг материшься? – спросил Эско. – Головушка после вчерашнего бо-бо?

– Нет.

– Засиделись?

– Нет.

«По ходу наш мальчонка заврался», – довольно подумал Эско. Его всегда раздражало, что Рауно Форсман такой правильный.

– У тебя же тоже имеется ружье, да еще и двенадцатого калибра, а у меня их целых два.

– Все равно я подумал, что скоро каждый сопляк будет тут ходить с ружьем.