Коляска

— Вот ее можно теперь посмотреть, — сказал генерал. — Пожалуйста, любезнейший, промолвил он, обращаясь к своему адъютанту, довольно ловкому молодому человеку приятной наружности, — прикажи, чтобы привели сюда гнедую кобылу! Вот вы увидите сами. — Тут генерал потянул из трубки и выпустил дым. — Она еще не слишком в холе: проклятый городишка, — нет порядочной конюшни. Лошадь, пуф, пуф, очень порядочная.

— И давно, ваше превосходительство, пуфе, пуф, изволите иметь ее? — сказал Чертокуцкий.

— Пуф, пуф, пуф, пу… пуф, не так давно; всего только два года, как она взята мною с завода.

— И получить ее изволили объезженную, или уже здесь изволили объездить?

— Пуф, пуф, ну, пу, пу…у…у…ф, здесь. — Сказавши это, генерал весь исчез в дыме.

Между тем из конюшни выпрыгнул солдат, послышался стук копыт, наконец показался другой, в белом балахоне с черными огромными усами, ведя за узду вздрагивавшую и пугавшуюся лошадь, которая вдруг, подняв голову, чуть не подняла вверх присевшего к земле солдата вместе с его усами. «Ну ж, ну, Аграфена Ивановна!» говорил он, подведя ее под крыльцо.

Кобыла называлась Аграфена Ивановна. Крепкая и дикая, как южная красавица, она грянула копытами в деревянное крыльцо и вдруг остановилась.

Генерал, опустивши трубку, начал смотреть с довольным видом на Аграфену Ивановну. Сам полковник, сошедши с крыльца, взял Аграфену Ивановну за морду. Сам маиор потрепал Аграфену Ивановну по ноге, прочие пощелкали языком.

Чертокуцкий сошел с крыльца и зашел ей взад. Солдат, вытянувшись и держа узду, глядел прямо посетителям в глаза, будто бы хотел вскочить в них.

— Очень, очень хорошая! — сказал Чертокуцкий. — Статистая лошадь! А позвольте ваше превосходительство, узнать, как она ходит?

— Шаг у нее хорош; только… черт его знает… этот дурак фельдшер дал ей каких-то пилюль, и вот уже два дня все чихает.

— Очень, очень хороша! А имеете ли, ваше превосходительство, соответствующий экипаж?

— Экипаж?… Да вед это верховая лошадь.

— Я это знаю; но я спросил, ваше превосходительство, для того, чтоб узнать, имеете ли к другим лошадям соответствующий экипаж?

— Ну, экипажей у меня не слишком достаточно. Мне, признаться вам сказать, давно хочется иметь нынешнюю коляску. Я писал об этом к брату моему, который теперь в Петербурге, да не знаю, пришлет ли он или нет.

— Мне кажется, ваше превосходительство, — заметил полковник, — нет лучше коляски, как венская.

— Вы справедливо думаете, пуф, пуф, пуф.

— У меня, ваше превосходительство, есть чрезвычайная коляска, настоящей венской работы.

— Какая? Та, в которой вы приехали?

— О, нет! это так разъездная, собственно для моих поездок, но та… это удивительно, легка, как перышко, а когда вы сядете в нее, то, просто, как бы, с позволения вашего превосходительства, нянька вас в люльке качала!

— Стало-быть покойна?

— Очень, очень покойна; подушки, рессоры, это все как-будто на картинке нарисовано.

— Это хорошо.

— А уж укладиста как! То-есть, я, ваше превосходительство, и не видывал еще такой. Когда я служил, то у меня в ящики помещалось десять бутылок рому и двадцать фунтов табаку, кроме того со мною еще было около шести мундиров, белье и два чубука, ваше превосходительство, самые длинные, а в карманы можно целого быка поместить.

— Это хорошо.

— Я, ваше превосходительство, заплатил за нее четыре тысячи.

— Судя по цене, должна быть хороша. И вы купили ее сами?

— Нет, ваше превосходительство, она досталась по случаю. Ее купил мой друг, редкий человек, товарищ моего детства, с которым бы вы сошлись совершенно; мы с ним, что твое, что мое — все равно. Я выиграл ее у него в карты. Не угодно ли, ваше превосходительство, сделать мне честь пожаловать завтра ко мне отобедать? И коляску вместе посмотрите.

— Я не знаю, чтó вам на это сказать. Мне одному как-то… Разве уж позвольте вместе с господами офицерами.

— И господ офицеров прошу покорнейше. Господа! я почту себе за большую честь иметь удовольствие видеть вас в своем доме.

Полковник, маиор и прочие офицеры отблагодарили учтивым поклоном.

— Я, ваше превосходительство, сам того мнения, что если покупать вещь, то непременно хорошую; а если дурную, то нечего и заводить. Вот у меня, когда сделаете мне честь завтра пожаловать, я покажу кое-какие статьи, которые я сам завел по хозяйственной части.

Генерал посмотрел и выпустил изо рту дым.

Чертокуцкий был чрезвычайно доволен, что пригласил к себе господ офицеров; он заранее заказывал в голове своей паштеты и соусы, посматривал очень весело на господ офицеров, которые также, с своей стороны, как-то удвоили к нему свое расположение, что было заметно из глаз и небольших телодвижений, в роде полупоклонов. Чертокуцкий выступал вперед как-то развязнее, и голос его принял расслабление — выражение голоса, обремененного удовольствием.

— Там, ваше превосходительство, познакомитесь с хозяйкой дома.

— Мне очень приятно, — сказал генерал, поглаживая усы.