Колесо судьбы. Дочь вождя

Там жрецы деревьев – друиды – прячутся в лесах с остатками своих последователей и приносят жертвы богам, толкуют их волю. Обучают молодёжь и радуются огромному уважению. Их слово последнее на суде, они же определяют и вину, и то, как её искупить. А если кто-то – не важно, один человек или все племя – не захочет принять их решение, отлучают виновного от обрядов жертвоприношений. Таков самый суровый приговор в тех землях и среди тех племен. Кто подвергся ему, тот лишается защиты и богов, и законов людей. Он вечно будет скитаться бесприютный. Все станут обходить его стороной, не захотят ни говорить, ни сидеть с ним за одним столом, чтобы не пал и на них гнев древесных жрецов. Что бы ни случилось, суд не соберется для его дела, и ни одну работу ему не предложат.

Жрецы эти на равных говорят с вождями и видят то, что будет завтра. Среди них есть один, кто стоит над другими. И когда он умирает – тот, чьи заслуги признаются большими, занимает его место. А раз в год друиды собираются на всеобщий совет в землях карпутов. И в эту землю со всех краев идут те, кто жаждет защиты старых богов, кто верен древним обычаям предков.

Скальд перевёл дух. Потянулся к кружке с пивом, поднёс к губам и сделал глоток.

– Нашу дружину составили девять кораблей, – продолжил он. – Шесть не вернулись назад. Третий вели два брата – сын конунга Эрика, доблестный Рун, и Льеф, воспитанник конунга, сын ярла Хальрода от рабыни, его побратим.

***

Вилар горестно покачал головой и прицокнул языком.

– Вот времена, – вставил он, – дети рабов ведут доблестных викингов в бой…

Странник не ответил на его слова и продолжал:

– Льеф – замечательный мореход, мастерство его превосходит даже ганзайцев. Нападения его всегда внезапны и приносят успех. Рун тоже хорош – бесстрашен, силён и смел, но в венах его течёт более сильная кровь. Прирождённый воин, всегда ищущий чего-то нового, он не знал поражений. Куда бы он ни приходил, тех, кто жил на этих землях, ожидала гибель. Высаживаясь на чужие берега, дружинники его забирали себе все, что им нравилось, уводили жителей в рабство, и кровь лилась от их мечей потоками горных рек. Они подбрасывали вверх детей, и те падали на подставленные копья. А из одного пленного вождя Рун соорудил кровавого орла.

– Ух, – заметил Вилмар, – хотел бы я посмотреть на его дела. Далеко полетел тот галл?

– Рун своим мечом сделал надрезы на его спине, вывернул рёбра наружу, как два крыла, и двое суток Конахт отходил к богам.

– Да… Дела… Одину такая жертва мила…

– Мы обустроили крепость на холме у берега и поселились там, пока Рун думал, против кого нам идти теперь. Но солнце ещё не добралось до утра, когда галлы первыми нанесли удар. Словно стая волков кинулись дружины на овец, попавших в засаду. Как хищники разрывают коров и коз, так и мы в клочья порвали блеющих галлов. Наши драккары набрали добычи так много, что просели на добрый альн и взяли курс домой. Но едва ударил гром, едва взметнулись палки битв, как Льеф замер, поражённый волей богов. Кипела буря мечей, а он стоял и смотрел: перед глазами Льефа явилась она – колесница. Необыкновенная, с четырьмя колёсами, стремительная, летящая над землёй. С покрывалом над ней цвета летней листвы и повозкой с легким и устойчивым передом, с маневренностью, необходимой для участия в бою, с длинными боковинами… Прекрасная, с двумя конями, несущими ее – резвыми, сильными, длинноухими, храбрыми, взлетающими с земли. Кони эти были со сверкающими глазами и мощной грудью, с переливающимися мускулами и развевающимся хвостом. С большими копытами и стройными сильными ногами. С одной стороны упряжки конь белый, с широким крупом, галопирующий как дикая лесная кошка, и грива стелется за ним морской волной… Конь гнедой, кудрявый, скоролетный, с широкой спиной – с другой. Приличествовали они коршуну, взмывающему со своего гнезда в вихрь ураганного ветра, подобны порыву зимних бурь в темную ночь, или лосю во время охоты в скачке от собак из тернистых кустов. Два коня мифического воина, запряжённые в колесницу. Они бесновались и били о землю, будто шли по разверзшейся этой земле в погоне за войском.

– Да! И я бы от такого видения обомлел!

– Но не кони поразили нашего предводителя в сердце копытами, не спицы колесницы пронзили могучую грудь. Льеф обезумел, поражённый наговором – рыжеволосая ватесса, скальд из чужих земель, его околдовала. Это видели все. Битва кипела, а девка с волосами рыжими, как мёд, стояла и пела. Она не держала меча и не умела сражаться, но наш предводитель Льеф был сражён.

Вилар покачал головой.

– Молодёжь… Разве можно верить чаровным словам?

– Так и вышло, что мы потеряли одного из своих вожаков. Когда откипела буря, и затих голос волн, когда падших предали огню, как завещал нам Тор, Льеф уже был по другую сторону снов. Он отыскал ватессу среди неподвижных тел и забрал с собой. Он сказал, что тронутая волей Тора будет теперь его рабой. Но так не заботятся о рабах!

Вилар понимающе закивал.