Колесничие Фортуны

– Все… – Виконт растерянно сидел возле бездыханного тела, смутно представляя, что ему делать дальше. Со времени нашего появления здесь ему уже доводилось применять оружие по назначению, но зрелище бессмысленной и жестокой гибели своего попутчика ошеломило его. Мысль о том, что копье, сразившее купца, предназначалось ему, явно не давала нашему коллеге покоя.

– Виконт, приди в себя. Ему ты уже ничем не поможешь, – позвал стажера Сережа. – Единственное, что ты можешь для бедолаги сделать, – это похоронить его по христианскому обычаю.

Крис, все еще толком не пришедший в себя, взвалил труп поперек седла и, пустив коня в галоп, помчался в Лондон…

…Слуга, с гербом Лауры-Катарины, вышитым на золотой котте, разыскав меня, сообщил, что Ее Высочество велит готовиться к выезду.

Хмыкнув не слишком почтительно, я сообщил посланцу, что все уже давно готово, и отправился на поиски Лиса. Еще минут через сорок величественный кортеж принцессы неспешно начал выдвигаться из Ноттингема. К немалому своему неудовольствию, я заметил, что вслед за нами, на расстоянии ярдов ста, последовал довольно крупный конный отряд принца Джона.

– А вот и обещанные проводники, – мрачно заметил Рейнар, оценивающе глядя на всадников, увязавшихся вслед за нами.

Я смотрел на эти вещи философски. Пусть себе скачут – люди подневольные, что с них возьмешь. Погода между тем стояла великолепная, и наш вояж вполне можно было считать прогулкой. Верховые Джона нас не донимали, держась отмеренной для них дистанции, и мы с удовольствием тратили дорожное время на беспечную болтовню.

– Кстати, Ваше Высочество, – обратился я к Лауре-Катарине, когда она перестала заразительно смеяться над каким-то полуприличным анекдотом, рассказанным Лисом. – А вы что делаете в Англии? Какая нелегкая занесла вас в Грейсфорд?

Прекрасная дама вдруг замолчала и грустно посмотрела куда-то на дорогу.

– Дело в том, милорд Вальдар, что вот уже неделю я являюсь законной и несомненной графиней Грейсфордской.

Я сделал удивленное лицо.

– В этом нет ничего странного, – продолжала она. – Неделю назад скончалась моя тетушка Сесилия. Царствие ей небесное. Это была воистину прекрасная женщина. Послушайте, господин Рейнар, – внезапно обратилась она к моему напарнику. – Я слышала, что вы пишете прекрасные стихи. Недаром вас величают «знаменитым гайренским менестрелем». Я была бы очень вам благодарна, если бы вы посвятили моей милой тетушке одну из своих баллад. Послушайте, эта история, право же, стоит того. Случилось все это десять лет назад, в самом начале знаменитого похода. В этот год мой дорогой отец только-только принял корону из рук моего покойного деда короля Альфонса. Мне тогда было почти семь лет, поэтому я отлично помню эту историю. Вместе с нами в королевском дворце жили две мои тетушки, сестры моего отца. Старшая из них, Бланка, была женой маркиза Конрада Монферратского, а младшая, Сесилия, была помолвлена с герцогом Болдуином Савойским. Обе тетушки были редкими красавицами. Я по сравнению с ними показалась бы дурнушкой, – скромно произнесла она, потупив очи и наблюдая из-под невероятно длинных своих ресниц за произведенным эффектом.

Мы с Лисом, не сговариваясь, начали нести какую-то куртуазную чушь о майских лилиях, живительных источниках, отраде глаз и прочей тому подобной белиберде.

Видимо, подобная реакция вполне удовлетворила Ее Высочество, и, томно вздохнув, она продолжала.

– Когда король Ричард отправился в крестовый поход, он с войском пошел морем мимо Геркулесовых Столбов. Однако большой отряд английских и гасконских рыцарей в это время находился в Наваррском королевстве, которое, как вам, конечно же, известно, граничит с Арагоном. Король Ричард, а вместе с ним и папа Климент III просили моего отца пропустить это войско через наши земли с тем, чтобы, погрузившись в порту на Средиземном море на корабли, предоставленные венецианцами, они могли присоединиться к королевскому флоту на Кипре. Мой отец, подумав несколько дней, согласился. Вскоре доблестные рыцари, защитники гроба Господня, были уже в Барселоне. Командовал этим отрядом граф Освальд Грейсфорд. Это был настоящий рыцарь, – мечтательно промолвила она, одарив меня при этом таким взором, что со мной едва не сделалась икота. – Отважный, обходительный, красивый. Он был на двенадцать лет старше моей тетушки, но разве это имеет значение для настоящей любви?