Колдунья-индиго

И Юлия пустилась в рассуждения о превосходстве новаторской молодежной моды над консервативной «высокой». Глеб слушал ее невнимательно, и не столько из-за того, что тема моды, как высокой так и низкой, женской и мужской, молодежной и для солидных людей, его мало интересовала, а потому, что обстановка вокруг их автомобильного кортежа волновала его гораздо больше. Услышав по радио сообщение, что впереди по их маршруту образовалась огромная пробка, водитель решил объехать ее окольным путем и свернул в ближайший переулок. Но таким умным был не только он, и машина оказалась в другой пробке, такой же длинной, только переулочной. Застряли они в «живописном» месте, напротив мусорных контейнеров, куда сваливали отходы производства из третьесортной харчевни. Но все в мире относительно, и истинная цена любого явления и учреждения выясняется только в процессе сравнения. Кому-то эта харчевня казалась грязной забегаловкой, а для многочисленного сословия московских бомжей не то что сама эта точка питания, а даже стоящие рядом с ней мусорные контейнеры были ценней и привлекательней, чем шикарный ресторан при пятизвездочной гостинице в элитном районе столицы. К тамошним контейнерам вольное племя бомжей и близко не подпускают, а в задрипанном переулке — пожалуйста, здесь им готов сразу и стол, и дом…

Колоритная компания этих равноправных и свободных граждан демократической России расположилась под рахитичным деревцем на краю помойки. Трое аборигенов столицы мужского пола неопределенного возраста заросли многодневной щетиной, запудренной толстым слоем грязи. Один был в лыжных ботинках, рваной черной кожаной куртке и легкомысленной курортной шапочке, другой — в красных сандалиях, летней сиреневой ветровке и зимней серой кроличьей шапке, а третий, самый предусмотрительный и дорожащий своим здоровьем, приобрел себе в помойном «супермаркете» зимние ботинки с вылезшим мехом, рваную бордовую лыжную шапочку и женскую демисезонную куртку грязно-красного цвета. По-видимому, двое последних разделили между собой наряд, выброшенный некой модницей прошлого века в один из близлежащих мусорных контейнеров. В компании присутствовала дама, одеяние которой представляло собой смешение всех стилей моды: высоких, низких, молодежных, пенсионерско-собесовских, строго-деловых и легкомысленно-спортивных. О цвете нарядов, как и о возрасте этой особы, уже не прекрасного, а скорее ужасного пола, сказать что-либо было затруднительно, так как слой грязи на ее лице и одежде был еще толще, чем на физиономиях ее товарищей по помойке. Но какие-то остаточные воспоминания об изначальном предназначении женщины — быть хранительницей домашнего очага — «прекрасно-ужасная» особа еще сохранила. Поэтому пополняла яствами из помойного контейнера общий пиршественный стол, то есть постеленную на земле грязную картонку. Ей помогал в поисках провианта самый юный и резвый член компании — уже не мальчик, но еще и не «муж». Юноша залез в контейнер и копался в его недрах, передавая хозяйственной даме самые «лакомые» куски из помойных закромов харчевни. Одетый с таким же эклектичным смешением стилей, он то и дело бросал жадные и встревоженные взгляды на три бутылки прекрасной паленой водки, служившие украшением картонной «скатерти-самобранки». Видно, боялся, как бы старшие товарищи не обделили его горячительной влагой. Такая тревога была оправдана во всех смыслах: ночи в мае еще холодные, и спать на картонках, накрывшись полиэтиленовой пленкой от накрапывающего дождя, без подогрева изнутри вряд ли будет комфортно. А компания явно собиралась обосноваться здесь надолго, по крайней мере до утра или до тех пор, пока охранник харчевни не прогонит незваных гостей прочь от вожделенных контейнеров. Не то чтобы ему было жалко тухлых объедков, но тут чуть не доглядишь — сопрут и сами контейнеры. Прецеденты случались неоднократно. Если так дальше пойдет, скоро к каждому помойному ведру придется приставлять отдельного сторожа… Вот так оно и получается: сотни тысяч трудоспособных граждан сторожат и охраняют, миллионы защищают, а уж тех, кого сторожат и от кого охраняют — вообще тьмы, тьмы и тьмы… А созидающие где? Их на всю страну осталось с гулькин нос. И смогут ли немногочисленные созидающие прокормить всю алчущую лишь потребления тьма-тьмущую ораву вместе с их охраняющей обслугой?