Колдунья-индиго

— Когда я говорил, что Юлия и Глеб — разные люди, я имел в виду не внешность и несходство характеров, а социальные различия. Кто такой Глеб? Простой капитан полиции! А Юлия — дочь олигарха, — пояснил Курсаков.

— Да, тут уж ничего не поделаешь, такова суровая реальность новорусской жизни: конный пешего копытами затопчет, сытый у голодного последний кусок хлеба изо рта вырвет, пингвин и гагара друг другу не пара, а нищий капитан полиции дочке миллиардера не пара тем более, — не слишком скрывал своего злорадства Новиков.

— Капитан полиции Глеб Панов дочери миллиардера Никандрова, может, и не пара, — усмехнулся Горюнов, — а вот его сиятельству господину виконту Глебиусу д\'Ал де Ла Панини, наследнику и продолжателю древнего франко-итальянского аристократического рода, сочтет за честь для себя отдать руку и сердце любая девица, сколько бы у ее папеньки ни было миллиардов!

— Что?! Глеб — виконт?! Панов — франко-итальянский аристократ?! Не может быть! — в один голос закричали Курсаков и Новиков.

— Не «не может быть», а так оно и есть. Документальное подтверждение права Глеба на этот титул недавно поступило из компетентного источника, — твердо заявил Горюнов.

— Из ноосферы, — понизив голос до шепота, уточнил Новиков. — Более того, франко-итальянские виконты д`Ал де Ла Панини имеют родственные связи не только с известным кардиналом Мазарини, но и с российской династией князей Пановых, Рюриковичей по происхождению. Так что Глеб Панов не только французский виконт, но и российский светлейший князь. Правда, документальные доказательства права Глеба на княжеский титул геральдическая служба России собрала пока не полностью, поэтому компетентной инстанцией окончательный вердикт еще не вынесен. И хотя рассмотрение этого дела вот-вот должно завершиться благоприятным исходом, Глеб как истинный аристократ голубой крови до полного устранения всех формальностей и сомнений на этот счет категорически отказывается именоваться светлейшим князем. Впрочем, и о принятии им титула виконта д`Ал де Ла Панини Глеб, вернее, Глебиус, с присущей ему скромностью просил меня никому не рассказывать. Потому я и предупредил вас о необходимости сохранять эту новость в тайне.

— Ну и что? Пусть Глеб Панов в действительности виконт Глебиус д`Ал де Ла Панини и даже, возможно, светлейший князь Рюрикович, — заупрямился Новиков, — Никандров сам, если захочет, легко купит себе княжеский титул. Тогда и Юлия станет княжной.

— Ага, — ехидно усмехнулся Горюнов, — давайте-ка мысленно перенесемся на ежегодный бал в Московском дворянском собрании. Мажордом объявляет: «Князь и княгиня Никандровы!» Юлия с папенькой идут по залу, а за их спинами родовитые княжны и княгини Голицыны, Оболенские да графини Толстые потихоньку интеллигентно хихикают: «Князи из грязи!» А теперь представьте другую картину. Мажордом ударяет своим жезлом об пол и торжественно провозглашает: «Его сиятельство виконт Глебиус д\'Ал де Ла Панини и ее сиятельство виконтесса Юлия д\'Ал де Ла Панини!» Глебиус и Юлия шествуют по залу, а вокруг только «Пах!», «Пах!», «Пах!» Это лопаются от зависти липовые новорусские аристократки. А родовитые Голицыны, Оболенские и Толстые уважительно перешептываются: «Вы слышали? Говорят, что виконт Глебиус д\'Ал де Ла Панини еще и российский светлейший князь Рюрикович». Ну что, впечатляет?

— Да, впечатляющая картина, достойна кисти знаменитого художника Эсайса Ван де Вельде и пера не менее знаменитого поэта Вальтера фон дер Фогельвейде. Я бы еще с удовольствием поговорил с вами на высокие аристократические, поэтические и художественные темы, но у меня есть неотложные дела. — Новиков поднялся, нарочито громыхнув отодвигаемым стулом. В соседней комнате послышались тихие удаляющиеся шаги. Новиков открыл дверь, выглянул и сообщил:

— Одна только швабра на полу валяется, а Оксана уже убежала. Как сорока на хвосте, унесла очередную сплетню. Даю голову на отсечение, через пять минут Юлия будет знать, что Глеб — виконт Глебиус д\'Ал де Ла Панини и почти светлейший князь Рюрикович! Только еще раз предупреждаю: ваша затея выйдет Панову боком. Я в этой авантюре участвовал только под давлением и потому ответственность за неизбежные печальные последствия с себя снимаю.