Колдунья

— Послушай, — вдруг озадачился он. — Может, это наша забава тогда… из-за нее Кэтрин потеряла ребенка?

— Нет, — отозвалась Элис, пряча охватившее ее дурное предчувствие: настроение Хьюго не сулило ничего хорошего.

Судя по всему, она утратила власть над его похотью. Еще на сенокосе он вожделенно смотрел на ту девчонку. Он затащил Элис в постель, не интересуясь ее желанием, и получал свое удовольствие от нее и от Кэтрин одновременно, будто обе были для него женщинами одного сорта: покорными рабынями. Он и Кэтрин забавлялись с ней, она была для них игрушкой. Он унижал ее. Теперь Хьюго свободен от ее власти и может пользоваться ею, как захочет.

Вскарабкавшись на кровать, он опустился перед Элис на колени. От него густо несло вином и луком. Он наклонился и, грубо сжав ей жесткими пальцами грудь, поцеловал ее. Мышцы Элис напряглись, теплая влага между ног похолодела и высохла.

— Я взял тебя тогда, как последнюю шлюху, — заявил он.

Притворяясь, она закрыла глаза и положила руки ему на шею, демонстрируя страсть, в которой не было ни капли любви.

— И это тебе очень понравилось, — добавил Хьюго. — Все бабы в душе шлюхи. И ты, и Кэтрин, и та девчонка на поле. Все шлюхи.

— Неправда, я не такая, — промолвила Элис. — Я жду твоего ребенка. Я единственная женщина, которая может от тебя родить. И я способна очаровать тебя, Хьюго. Ты что, забыл, как тебе было хорошо, когда мои сестры приходили ублажить тебя?

— Мне нужна жена, а не коварная ведьма со своими интригами, — сердито пробубнил Хьюго. — Мне нужен законный сын, а не ублюдок от женщины без роду и племени. Я не знаю, как управлять своей жизнью. Смотрю на Кэтрин и вижу, что она с ума по мне сходит, смотрю на тебя и понимаю, что сам схожу по тебе с ума. Но все пустое. Все это ерунда. Самое главное утекло от меня, как вода сквозь пальцы. Мне отказано во всех моих настоящих желаниях. Я могу только играть с тобой в эти безумные игры и иметь сына, от которого не будет никакого толку, который будет лишь тешить мое самолюбие.

— Ты можешь управиться со своей жизнью, — осторожно заметила Элис.

Хьюго размяк от выпитого и был раздражителен. Он пытался войти в нее, но безуспешно, тогда протянул руку и пощупал: у Элис там все было сухо и холодно — она не хотела его. Между тем она быстро продолжала:

— Все получится, если Кэтрин уйдет и у меня родится сын, твой сын, и ты перестанешь видеть во мне шлюху, перестанешь унижать, перестанешь относиться ко мне как к своей содержанке, заметишь, что на самом деле я женщина, которая обладает огромным даром и возможностями. Мне не нужно принадлежать к какому-то роду, мне не нужно имя. И состояние мне тоже не нужно. Мое умение, навыки и сила — вот мое приданое, от которого не отказался бы любой мужчина. Мы бы могли пожениться, я всегда об этом мечтала. И твой дом, твой новый красивый дом стал бы нашим домом и домом нашего сына. И мы зажили бы все вместе совсем по-другому, так, как ты хотел.

— И родили бы еще сыновей, — с пьяным воодушевлением подхватил Хьюго.

Он еще раз толкнулся в нее. Элис чувствовала, как что-то дряблое и влажное тычется в ее плотно сжавшиеся мышцы. От его белья шел густой запах пота. Стиснув зубы от отвращения, она сказала:

— Да, мы могли бы иметь еще сыновей. И ты стал бы зачинателем нового рода. Со своими законными сыновьями.

— Да, с сыновьями, которых будет больше, чем у отца! — воскликнул Хьюго. — Больше, чем у деда! Мне надоело, что меня постоянно обвиняют, будто я не способен зачать ребенка. Мы поженимся и переедем в новый дом, у нас будет не меньше сотни детей.

— Поженимся? — тихо повторила Элис, уже готовая поймать его и заставить обручиться.

Обещание жениться — очень серьезное обещание, и благородный человек не может от него отказаться.

— Ты просишь меня выйти за тебя замуж?

— Сотни сыновей! — кричал Хьюго, которого вдруг охватила хмельная радость. — Сотни, сотни!

— Так мы с тобой поженимся? — напирала Элис. — Поженимся и у нас родятся законные сыновья? Ты хочешь на мне жениться, Хьюго?

Еще немного, и он ответит, еще немного, и она получит его честное слово, а вместе с ним и возможность шантажировать, используя его щепетильность в вопросах чести. Но он вздохнул, повалился лицом в подушки и захрапел.

Выбравшись из-под милорда, Элис набросила на голые плечи какую-то тряпицу, подвинула к камину кресло, села и уставилась на огонь.

— Один, — проговорила она, вспомнив о пустых рунах. — Смерть старого и рождение нового. Старое отжило и должно умереть. Старая любовь должна уступить, уйти. Должна явиться смерть.

Полено в камине сдвинулось и ярко вспыхнуло, желтое пламя осветило лицо Элис — теперь она напоминала бормочущую заклинания ведьму.

— Смерть старого. Должна наступить смерть. Смерть. Только не моя смерть, и не Хьюго, и не старого лорда. Но смерть должна прийти. Прежние привязанности сменятся новыми. И старая любовь погаснет.