Колдун в Октябре

– Понятно, – буркнул Максимов. – А превратить мусор в тысячерублёвые купюры можешь? Чтоб полное было, с горкой, – он снова пнул тапочкой мусорное ведро.

– Ещё более неудачное желание, – вздохнул молодой человек. – Деньги, созданные в обход государственного Монетного Двора, по сути являются фальшивыми, невзирая на своё полное соответствие настоящим купюрам. Нет, доброе волшебство категорически против вред…

– Десять ящиков пива! – рубанул воздух ладонью Максимов.

– Вредно для сердца и почек, – быстро ответил выпускник академии чудес.

– Бутылка водки, – атаковал его Максимов.

– Цирроз печени, алкогольный психоз, – парировал студент-маг.

– Пачка сигарет? – предложил Максимов.

– Астма, рак лёгких, – пообещал молодой человек.

– Тьфу ты, – только и сказал Максимов. Выпускник академии чудес выжидательно смотрел на него.

– Тогда вот чего, – Максимов заплевал окурок, кинул его в ведро. – Желаю, чтоб ты сбегал вниз, мусор выкинул. Контейнер – у соседнего дома. Надеюсь, доброе волшебство не против?

– Вовсе нет, – просветлев лицом, сообщил студент-маг. – Я мигом! – и, подхватив одной рукой ведро, а другой приподняв полы чёрно-звёздного халата, опрометью кинулся вниз по лестнице.

– И ведро, ведро назад принеси! – крикнул Максимов в лестничный пролёт, – а то знаю я вас, скубентов!

– Принесу! – донеслось снизу и стало тихо – добрый волшебник спешил выполнить заветную мечту первого встречного. То есть отработать свою преддипломную практику.

Максимов достал из пачки сигарету, закурил: домой он уже не торопился. И не потому, что ждал обещанного ведра, нет. А потому что надеялся – вдруг ещё какой выпускник академии чудес сюда вновь пожалует?

С кафедры злого волшебства.

Это было бы хорошо…

Колдун в Октябре

Чародеем Ленин был знатным, уж чего не отнять, того не отнять: воспитанники Хогварца, как правило, при желании достигали вершин колдовской и политической карьеры, если, конечно, не впадали в мордорскую ересь. К счастью, Ленин не интересовался ни Мордором, ни происходящими там внутренними неурядицами, связанными с неким скандальным артефактом – другое, другое волновало и заботило его в этот стылый октябрьский день.

– Необходимо, в конце концов, что-то предпринять, и я знаю, что именно, – внушительно, обдумывая каждое слово, сказал Ленин хорошо поставленным голосом. – Наша великая Империя медленно, но неуклонно катится к политическому и экономическому краху… – Ленин встал из-за необъятного круглого стола, за которым сидели и внимали ленинским словам его верные сподвижники, ровно сорок человек лично им обученных чародеев. Причём чародеев не из последних!

– Ситуация архикритическая, – Ленин сбросил с плеч чёрную мантию колдуна высшего ранга и навис над столом непоколебимым утёсом, окидывая учеников суровым, но по-отечески добрым взглядом: богатырская длань ударила по мраморной столешнице с такой силой, что звучное эхо многократно прокатилось по тёмному залу; пламя настенных факелов затрепетало. – Вчера было ещё рано, а завтра будет уже поздно… Грядёт великая смута, други мои, грядёт! Знаете ли вы, что нынче верхи не хотят, а низы не могут? Да-да, именно так – все эфирные создания, начиная от фей и заканчивая драконами, не желают спускаться на нашу изгаженную самодержавными отходами землю, более похожую на свалку, предпочитая селиться за рубежом… А стенающие в подземельях гномы, основа и залог нашего финансового благополучия? Они не могут пробиться к поверхности, замурованные в шахтах строительным мусором от всё более новых и новых императорских дворцов! Зимних, летних, весенне-осенних, курортных и обычных… а, какая, к чёрту, разница. К тому ж вырождается рыцарство и не в почёте благородство – нравственность падает, а рождаемость не увеличивается; гоблины и орки точат мечи и зубы, стоя полчищами у ближних пределов Империи! Но никому во дворцах нет до этого дела…

Власть несостоятельна и прогнила насквозь – она безвольна, мягкотела и рыхла; действовать надо сейчас или никогда!

– Что вы предлагаете, экселенц? – робко спросил самый младший ученик, худенький, с аккуратной чёрной бородкой и острым прищуром усталых глаз, – что? И можно ли это сделать, как вы учили, с холодным умом и горячим сердцем?

– Можно, Феликс, можно. А предлагаю я вот чего: вся власть народу! – Ленин рубанул воздух ладонью. – То есть мне и вам… куда ж я без вас-то, озорников! – и беззлобно рассмеялся гулким басом; ученики зашептались, нервно хихикая и переглядываясь – идея, несомненно, была славная. Привлекательная была идея!