Колдун Нагаш

Судя по всему, ламийцы не собирались снимать осаду. Десять долгих лет они наблюдали за тем, как разворачивается война против Нагаша, но не поддерживали ни одну из сторон. Небунефер считал, что они хотят увидеть, кто берет верх, и только потом на что-то решаться. Похоже, сейчас они приняли решение.

К жрецу подошел ушебти, поклонился и протянул ему небольшую глиняную чашку с дымящимся напитком. Небунефер взял ее обеими руками, радуясь теплу, хотя солнце светило жарко. Сделал глоток чая — ламийского чая, с горечью подумал старый жрец, привезенного за большие деньги из Шелковых Земель и купленного храмом много лет назад. Когда этот чай заваривали на воде из Расколотого Камня, он приобретал деликатный цветочный вкус. Это все, что осталось у жрецов. Они по нескольку раз заливали кипятком крохотные листики, а потом съедали их.

Никто не знал, сколько обитателей Махрака осталось в живых. Сотни погибли во время бунтов, когда продовольственные запасы подошли к концу, многие сотни умерли позже, когда все настолько ослабли, что уже не могли бунтовать. Целые семьи запирались в домах и посылали самых крепких на поиски еды, а когда надежда таяла — в аптеки за быстродействующим ядом. В городе не осталось ни одной неразграбленной аптеки, и только благодаря усилиям жрецов Гехеба и Асаф в нем еще не разразилась чума.

Ходили слухи о каннибализме в самых бедных кварталах, где отчаявшиеся, умирающие с голоду семьи ели трупы с улиц. Жреческий совет объявил, что подобные деяния будут караться смертью, однако ни один из антропофагов не был найден. На самом деле никто просто не хотел знать, сколько правды в этих рассказах.

Небунефер пил свой чай медленно, морщась от колик в животе, и смотрел, как ламийцы организуют царскую процессию для встречи с Узурпатором. Мысли его то и дело возвращались назад, к последнему разговору с царем Разетры. Хотелось бы знать, что сталось с Рак-амн-хотепом и где он сейчас. Многое могло случиться с человеком за четыре года. Может быть, царь намерен сдержать свое обещание, но если так, Небунефер боялся, что разетрийцы опоздают.

— Я так и думал, что найду тебя здесь, — произнес замогильный голос прямо над ухом Небунефера.

Старый жрец заморгал, пытаясь сообразить, откуда исходит голос, повернул голову и увидел вытянутое, с ввалившимися щеками лицо Атеп-неру, верховного жреца Джафа. За время долгой осады иерофант стал походить на труп еще больше, чем раньше, но, видимо, он не так сильно страдал от лишений и голода, как Небунефер и прочие жрецы.

— Атеп-неру, рад тебя видеть, — произнес Небунефер. Он не говорил, а едва слышно шептал, несмотря на ламийский чай. — Прошло много времени с тех пор, как ты покидал свой храм. Я уже боялся худшего. — Он показал на север. — Полагаю, ты пришел, чтобы посмотреть на прибытие ламийцев.

Верховный жрец Джафа обеспокоенно нахмурился.

— Ничего подобного, — сказал он. — Я пришел, чтобы пригласить тебя во Дворец Богов. Нужно принять решение.

Небунефер отхлебнул чая и поморщился — желудок снова скрутил спазм.

— Мне нечего добавить, — проговорил он, устало покачав головой. — От имени нашего храма будет говорить Нек-амн-атеп, как всегда. Он все может решить сам.

— Нек-амн-атеп мертв, — напрямик сказал Атеп-неру. — Принял ночью яд. По праву старшинства теперь ты верховный иерофант Птра.

Небунефер долго не мог ничего ответить. Он смотрел на чашку в руках, пытаясь справиться с болью в сердце.

— Буду молиться, чтобы Усириан судил его по-доброму, — выговорил он наконец. Потом глубоко вздохнул и выпрямился. — Что нужно решить?

Атеп-неру скрестил на груди тонкие руки.

— Нек-амн-атеп настаивал на пассивном сопротивлении Нагашу, — сказал он. — Теперь, когда он ушел, Канзу высказывается за решительные действия.

Старый жрец понимающе кивнул. Верховный жрец Ксара становился все более несдержанным и сумасбродным по мере того, как тянулась осада.

— И что он предлагает?

— Нападение, разумеется, — отозвался Атеп-неру. — Причем с участием не одних ушебти. Он хочет привлечь к этому каждого оставшегося в живых горожанина. Бросить вызов, пока у нас еще есть силы сражаться.

Небунефер покачал головой и произнес:

— Это будет не сражение, а массовое самоубийство.

— Вот и я так думаю, — ответил Атеп-неру. — Канзу болван, но он сумел переманить на свою сторону многих членов Совета. Мне нужна твоя поддержка, чтобы предложить более разумное решение.

— Например? — осведомился старый жрец.

— Ну как же! Разумеется, сдаться! — воскликнул Атеп-неру. — То, что нам следовало сделать давным-давно, избавив народ от страданий. — Иерофант раскинул руки. — Нагаш наверняка и сам видит, что мы в безвыходном положении. С каждым проведенным здесь днем богатство городов Узурпатора и его союзников истощается. Я уверен, он и сам стремится к переговорам, чтобы покончить с осадой.

— Допустим, это так. Но как же наши союзники? Ведь мы их предаем, — вздохнул Небунефер.

Атеп-неру нахмурился сильнее.

— Наши союзники нас давно бросили! — отрезал он. — Прошло четыре года, Небунефер, а они так и не явились. Никто нас не спасет, кроме нас самих.