Колдун Нагаш

Рак-амн-хотеп начал расхаживать по тускло освещенной комнате. Колени еще дрожали, но, узнав, что пришлось сделать, чтобы вернуть ему подвижность, он хотел пользоваться этим в полной мере.

— А Ламия? — спросил он. — Эти развратники вообще ничего не сделали даже тогда, когда Нагаш завладел дочерью их царя и убил ее сына! Сколько же еще они будут сидеть в сторонке и смотреть, как пылает Неехара?

— Мы много раз отправляли посланников в Ламию, — сказал Небунефер. — Но до тех пор, пока Неферем привязана к Узурпатору, они ничего не будут предпринимать.

Царь горестно хмыкнул.

— По мне, так это и есть самая главная причина, чтобы действовать. — Он посмотрел на Экреба. — Который час?

— Час до полудня, о великий.

Рак-амн-хотеп вздохнул. Еще столько всего нужно сделать, а времени так мало!

— Войско должно выступить отсюда к середине дня, — сказал он полководцу.

Экреб даже сумел усмехнуться.

— Опять долгий поход, — сказал он. — Люди скоро начнут сожалеть о том, что молились о твоем скором исцелении.

— Несомненно, — согласился царь. — Но по крайней мере на этот раз они пойдут домой. — Он повернулся к Небунеферу. — Любые припасы, какие вы можете дать нам…

— Они уже на пути сюда, — перебил его жрец. — Можете взять и повозки тоже. Мы надеемся, что вы вернете их в должное время.

Царь кивнул Экребу. Тот поклонился и торопливо вышел. Несколько мгновений спустя стало слышно, как он резким голосом отдает приказы командирам, ждавшим в большой комнате.

Небунефер низко поклонился Рак-амн-хотепу.

— С твоего позволения, о великий, я должен идти, — сказал он. — В Махраке нужно многое сделать до появления армии Узурпатора.

Царь кивнул, но лицо его оставалось угрюмым.

— Не стану говорить за Ливару, но я и мой народ вас не оставим. Правда, не могу точно сказать, когда мы придем. Возможно, вам предстоит держаться очень долго.

Небунефер улыбнулся и ответил:

— С помощью богов возможно все. До встречи, Рак-амн-хотеп. Или в этой жизни, или в следующей.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Вечный Царь

Кхемри, Живой Город, 62 год Ку’афа Коварного

(—1750 год по имперскому летосчислению)

Вечерний ветер, задувающий в открытый проход Двора Сеттры, резко пах гарью. Издали доносились слабые крики и вопли. Кхемри, Живой Город, был объят огнем.

— Объяснитесь! — приказал Нагаш своим бессмертным. Его холодный голос отдавался гулким эхом. — В купеческом квартале третью ночь подряд беспорядки.

Одетые в черное аристократы, всего сто человек, беспокойно бродили по темному двору и тревожно переглядывались. Наконец вперед шагнул Раамкет, решившись ответить.

— Все время одно и то же, — буркнул он. — «Урожай плох. Торговля страдает». Они, как стадо овец, собираются на рынках и блеют одно и то же. А как только стемнеет, наглеют и начинают доставлять неприятности. — Он пожал плечами. — Мы убиваем зачинщиков, когда их ловим, но похоже, что до остальных ничего не доходит.

— Так, может быть, вы слишком с ними церемонитесь? — рявкнул царь. Он нагнулся вперед и вперился гневным взглядом в Раамкета. — Пошли своих людей в квартал, и пусть они убьют всех мужчин, женщин и детей, которых найдут. Нет, лучше посадят их на кол у городских стен, чтобы каждая женщина, что явится за водой, могла насладиться их воплями. Порядок должен быть восстановлен! Ты понял? Убей столько, сколько нужно, чтобы положить конец беспорядкам!

Архан Черный стоял справа от Нагаша, рядом с возвышением. Он сделал большой глоток из своего кубка и уставился в него.

— Убийство стольких людей приведет к обратному результату, — мрачно произнес он. — У нас и так мало рабочих, не говоря уж о городской страже или армии.

Замечание визиря прозвучало в пустоте Двора Сеттры. В зале, когда-то забитом до отказа подобострастными придворными и интриганами-послами, теперь оставались только царь и его бессмертные, да еще кучка рабов и молчаливая царица. Так или иначе, но Черная пирамида поглотила всех.

Это был тяжкий труд, превзошедший все худшие опасения царя. Только на добычу и перевозку мрамора потребовались десятки тысяч рабочих и опытных камнерезов, чтобы правильно отобрать и обтесать массивные черные плиты. Несчастные случаи и ошибки тоже сказывались: то рвался трос, то уставшие рабочие становились невнимательными, и люди в страшных муках погибали под тоннами черного мрамора. За первые десять лет Нагаш потерял половину рабов, вывезенных из Зандри.

И все же работы продолжались. Если темп замедлялся, Нагаш приказывал десятникам трудиться по ночам. Городская стража постоянно присылала в невольничьи лагеря, расположенные за некрополем, игроков, пьяниц и воров в попытке возместить потери. Когда преступники закончились, они отправляли туда любого человека, пойманного на улице после наступления темноты. Большие города тоже продолжали присылать в Кхемри ежемесячную десятину, покупая мир с Узурпатором ценой постоянного притока крови и денег.