Колдун из клана Смерти

Миклош зло скрипнул зубами. Тхорнисхи, спровоцированные иллюзией, ударили боевыми заклинаниями первыми. Но виновны в этом лигаментиа. Однако Бальза знал: спорить с девочкой бесполезно.

– И какую тему вы хотели «обсудить»?

– Семейные узы, – юноша был неподвижен. – Мы знаем, что это такое, ценим их и понимаем твою боль.

– Мою боль?! – прошипел Бальза.

– Как и боль твоей сестры, – невозмутимо продолжил Иноканоан. – Мы понимаем, как тяжело, когда между братом и сестрой происходит размолвка. Это так печально.

«Кто из нас чокнулся? Я или они?» – подумал Миклош.

Соломея плясала вместе с падающими с неба снежинками, кружась в чарующей пляске зимы.

– Хранья пришла к нам и попросила помочь. Рассказала, как дорог ей ты и ее утраченная семья. Она просила нас стать посредниками. Мы не могли отказать в такой просьбе. Но ты напал на нас.

– Очень досадное недоразумение, – проронил Бальза и ожег сестру ненавидящим взглядом. – Если вы хотели поговорить, почему не предупредили? Зачем…

– Мы предупредили, – мягко сказала Соломея.

– Предупредили?! – не выдержал нахттотер. – Как?! С помощью дурацкого видения, где все эти мрази были мертвы?!

– Тебе не понравилось? – удивленно захлопала ресницами девочка, прекращая танец.

Миклош закатил глаза. Он отказывался понимать странную логику этих созданий. Спорить с ними бессмысленно. Пытаться что-то объяснить – тоже. Их поступки – квинтэссенция безумного абсурда.

Иноканоан выпрямился, легко спрыгнул вниз и подошел к тхорнисху.

– Вам следует остаться наедине, чтобы все обсудить. Никто кроме вас не поможет вам договориться между собой.

Бальза сухо рассмеялся. Эти душевнобольные, кажется, и не подозревают, во что выльется «обсуждение».

– Скорей мы вцепимся друг другу в глотку. Не так ли, сестренка?

Хранья промолчала.

– Значит, кому-то из вас суждено умереть.

– С чего такая забота о воссоединении моего клана? Вы разрушили его единство, когда убили Луция.

– Мы не понимаем, о чем ты говоришь. – Сейчас Соломею интересовали куда более важные вещи, чем древние смерти. Она наблюдала за снежинками. – Все обиды между нашими семьями решены задолго до твоего рождения. Разве я могла убить Луция. Как думаешь?

С этим вопросом она обратилась к Иноканоану. Тот основательно обдумал его и серьезно ответил:

– Я помню, что хотел кого-то убить, но, кажется, он пока еще не успел родиться. Нам пора. Доброй ночи, Миклош. Доброй ночи, Хранья.

– Доброй ночи, – сказала тхорнисх. – Еще раз благодарю вас за помощь.

– Мы не рады, что согласились ее оказать, – юноша печально опустил взгляд. – Погибли мои братья и сестры. Это большая утрата.

– Я сожалею.

Не ответив, лигаментиа взялись за руки и пошли прочь.

Как только они исчезли из виду, к Миклошу вернулась магия, но это вряд ли чем-то могло ему помочь. Двенадцать против одного! Его не спасет даже то, что каждый из них гораздо слабее, чем он.

– Ну вот, брат, – сказала Хранья. – Ты добился своей цели – мы перед тобой. Что будешь делать теперь?

– Постараюсь убить как можно больше.

– К чему эти жертвы? Я бросаю тебе вызов. Только ты и я. Решим, кому принадлежит клан в схватке один на один.

Бальзе стоило большого труда сохранить серьезное лицо. Она, дура, вызывала его! Она! Не способная создать мало-мальски приличного заклинания! Кажется, ее общение с сынами Лигамента оказалось само по себе заразно. Сестренка подцепила безумие в крайне тяжелой форме.

– Интересное предложение. А как же твои подхалимы? Будут стоять спокойно в независимости от итогов этой… м-м-м… дуэли?

– Мало того. В случае моей смерти, они присягнут тебе.

Альгерт нахмурился, его лицо потемнело. Остальные тоже не выглядели счастливыми.

– Как это мило с вашей стороны, – все еще сомневаясь, протянул Бальза.

– Так что? Ты согласен?

– Конечно, – сказал он. И бросил вперед любимую «Волну Танатоса».

Вопреки его ожиданиям, Хранья оказалась готова к этому и закрылась «Бледным тленом». Ее отбросило назад, протащило по снегу добрых шесть метров, и Миклош, не мешкая, прыгнул следом.

Но она поразила его во второй раз. Атаковав. Нахттотер смог увернуться от мощнейшего «Смеха Исдеса», на ходу вытащил любимый «кнут», который тут же серым песком просыпался на землю. И в следующее мгновение в грудь пораженного Бальзы ударил «Поцелуй Медузы»…

Он приходил в себя мучительно долго. Боль, терзавшая тело, оказалась несравнимо сильнее всего, что он испытывал прежде. Создавалось ощущение, что в затылке поселился ледяной паук. Насекомое лапами сжимало его голову и медленно, с наслаждением, высасывало мозг. Позвоночник оброс льдом и казался инородным телом, из-за которого болевая чувствительность каждого нерва была обострена до предела.

– Расшевели его.

– С радостью.

Миклоша сильно ударили по лицу. Раз, другой, третий. Удивительно, но это помогло. Паук на какое-то время ослабил хватку, и нахттотеру удалось поднять тяжелые веки.