Колдун и Сыскарь

Всячески умасливает регента Французского королевства герцога Филиппа Орлеанского, чтобы тот на пару с кардиналом Дюбуа признал за царём Петром императорский титул.

И пытается сосватать цесаревну Елизавету Петровну за французского короля Людовика Пятнадцатого, которому едва стукнуло двенадцать лет.

Какие отсюда можно сделать выводы?

— Получается, Яков Вилимович, что дело это не столь уголовное, сколь политическое, — громогласно заявил светлейший князь Меньшиков Александр Данилыч, словно отвечая на незаданный вопрос Брюса. Он уже опрокинул три полные чарки рома, запил их кубком вина и теперь довольно попыхивал трубкой, распространяя по кабинету запах хорошего табака. — Василий Лукич сейчас во Франции, сам знаешь. Блюдёт наши интересы. Он оставил свой дом и своих близких в надежде на то, что государь их защитит в его отсутствие от любой напасти. И что же? Дворня убита, управляющий и воспитанница похищены. Да не просто так, а как раз в то время, когда государь в Москве и не сегодня завтра собирается отплыть на Каспий по важнейшим, не терпящим отлагательств делам — Кавказ в ум приводить! Наглость беспримерная, я считаю. Вызов нам всем.

Брюс вспомнил, как много лет назад одной пьяной ночью с него самого лихие люди сняли на Москве лисью шубу, и только усмехнулся. Вызов вызовом, но не стал бы Пётр Алексеевич так беспокоиться. В конце концов, убили хоть и целых восемь человек, но была это всего-навсего дворня, холопы. И холопы же по большому счёту исчезли. К слову, об «исчезли». Может, исчезнувшие, сами душегубцев и навели? Сплошь и рядом такое случается.

— Имение ограблено? — спросил он.

— В том-то и дело, что нет, — подал негромкий голос обер-полицмейстер Греков. — Ценности кое-какие пропали, не без этого. Но их уже обнаружили по крестьянским дворам. Сейчас там воинская команда шпицрутенами пользует тех, кто на княжье добро позарился. Навек запомнят. Так что, думаю, этот… Харитон, управляющий, и воспитанница Дарья ни при чём. Они жертвы.

— Ты пойми, Яков, — сказал Ромодановский. — Это не крестьянский бунт и не обычный грабёж с душегубством. Иначе мы бы к тебе не приехали, сами бы разбирались.

— А что же это тогда? Я вот сижу, всё жду, когда мне скажут, но что-то не говорят.

— Покажи ему, — сказал Пётр, и дёрнул щекой.

— Вот такой знак, — произнёс капитан-поручик, — я обнаружил на стене внутри усадьбы. Чертили кровью. Человеческой, понятно. Другой там не было.

Он вытащил из кармана камзола сложенный лист бумаги, развернул и положил его перед Брюсом.

Брюс посмотрел.

На бумаге была начертана перевёрнутая латинская литера «А» с двумя перекладинами. Знак бога Велеса.

— Знакомо? — осведомился государь-император Пётр Алексеевич.

— Знакомо, — внезапно севшим голосом промолвил Брюс, налил себе вина и залпом осушил кубок до дна.

События четырёх-пятилетней давности встали перед глазами, будто свершились вчера.

Дело царевича Алексея.

Нерадивого, трусливого и слабого, лишённого престолонаследия отпрыска царя Петра, готового ради будущей власти и возвращения прежних дедовских порядков предать и своего отца и саму Россию. За что и был осуждён и лишён живота. И не только он. Много голов тогда полетело. Да и по сю пору летят.

Тогда в дело были замешаны не только знатные боярские фамилии и церковь. Фигурировал в ярых сторонниках царевича Алексея и некий Григорий Самовитов, тайный волхв и колдун, применявший свои знания и умения для чёрных дел и зело в ту пору государю Петру Алексеевичу навредивший. Весь список преступлений колдуна, странным образом входившего в близкое окружение царевича наряду с православными священниками — протопопом и духовником Алексея Яковом Игнатьевым, Крутицким архиереем Илларионом и другими, — занимал не один лист казённой бумаги, и Брюс хорошо помнил, сколько сил у него лично ушло на борьбу с этим порождением зла. Именно тогда, в смертельном противостоянии с колдуном, Брюс окончательно убедился, что существует на свете тайное знание, которое может сделать человека едва не всесильным, но за обладание коим придётся заплатить дорогую цену.

Колдун Григорий таковым знанием обладал. Брюс тоже. Вот только применяли они его для разных целей.

Колдун тщился подрубить корни самой государственности российской, Брюс же её защищал. Финальная схватка закончилась ничьей. Теснимый заговорённой механической куклой в человеческий рост, которую Брюс специально соорудил и вооружил для этих целей, Григорий успел совершить жуткий обряд по вызову к себе в помощь сил воистину адских, воспользовался данной помощью и исчез. Механическая кукла — чудо науки и магии (что тоже есть наука, только пока не объяснённая) — и посейчас пылится в тайной комнате Сухаревой башни, ожидая починки и дальнейших приказов своего хозяина, а Брюс на всю жизнь запомнил этот знак — перевёрнутую латинскую литеру «А» с двойной перекладиной.