Колдун и Сыскарь

— Да, Андрюха, — наконец, сказал он тихо. — Ты прав. Как это я сразу не заметил… Позор на мою голову. Вот уж не думал, что встречу его сегодня. И что вообще встречу.

— Кого?

— Это мёртвый табор. Везучий ты, смотрю.

— То есть?

— Вчера два оборотня, сегодня мёртвый табор. Это не считая того, куда и зачем мы направляемся. Похоже, не зря я тебя в напарники взял. Если дальше так пойдёт и будем живы, быстро свою треть заработаешь, а там и половину.

— Да объясни ты толком. Что такое мёртвый табор?

— Мне про него ещё бабушка рассказывала, покойница. Тот, кто с мёртвым табором встретится и правильно всё сделает, век не будет знать горя и бедности. Детям и внукам ещё останется.

— Ни хрена не пойму, о чём ты, — раздражённо прошептал Сыскарь. — Ходишь вокруг да около. Суть давай.

— Суть простая, чего тут непонятного, — быстро и горячо зашептал в ответ Симай. — Мёртвый табор — он и есть мёртвый табор. Неупокоенные цыганские тела и души. Днём они мёртвые лежат где-то в степи, в лесу на поляне, под ракитовым кустом да за калиновым мостом, а ночью колесят по дорогам в кибитках, запряжённых волшебными невидимыми конями, или вот так, как сейчас, жгут костры, песни поют, пляшут, ждут, когда выйдет к ним на огонь живая добрая христианская душа.

— Зачем?

— Они же неупокоенные. Их убили и не похоронили по-христиански. И вообще никак. Надо, чтобы кто-то похоронил, отпел. Кто это сделает, тому они клады откроют заговорённые богатые, которые смертному просто так ни за что не дадутся в руки, сколько ни ищи.

— Однако… — поскрёб небритую щёку Сыскарь. — И кто же их убил?

Но ответить Симай не успел.

Неожиданно смолкли струны, оборвалась песня. Танцовщица остановилась, и товарищам показалось, что она смотрит в их сторону. И вслед за ней, одна за другой, сидящие у костров фигуры, поднимались на ноги и поворачивались спинами к реке, лицами к ним. В полном молчании.

Глава 19

— Нас заметили, — выдохнул Симай. — Теперь всё, деваться некуда. И захочешь, а не уйдёшь. Догонят.

— А что, надо уходить?

— Честно? Не знаю. Знаю только, что от мёртвого табора не уйти. У них кони волшебные.

— Как это — не знаешь? Ты же профи.

— Кто?

— Ну, деньги этим зарабатываешь.

— Говорю же, не сталкивался никогда. Поэтому и не знаю. Но бабка вроде говорила, что не делает мёртвый табор человеку вреда. Ежели человек не делает вреда ему.

— Вред мёртвым? Смешно.

— Не скажи. Вред кому угодно можно причинить. И потом, ты же сам видишь — это днём они мёртвые. А ночью вполне себе живые.

— Всё-таки иногда мне кажется, что я рехнулся и ничего этого на самом нет, — сказал Сыскарь в голос и поднялся с корточек. — Ни тебя, ни мёртвого табора, ни встречи с французским вампиром впереди, ни вчерашних оборотней. Одно моё больное воображение. Очень-очень больное. Что не отменяет необходимости действовать. Ибо, если кажущееся неотличимо от реальности, то где гарантия, что оно — кажущееся?

— Лихо загнул, — одобрил Симай и тоже поднялся. — Главное, не забудь потом разогнуть. А то так загнутое и останется.

— Ну что, идём? — осведомился Сыскарь. — Раз уж бежать нельзя.

— Идём. Куда деваться… Одно только помни твёрдо. Ни вина, ни пищи из их рук не принимай. Только воду можно.

Всё оказалось не так уж страшно и даже где-то обыденно. С ними поздоровались, предложили присесть у костра, разделить трапезу. Они поздоровались в ответ, присели, вежливо отказались от вина и пищи, попросили чистой воды.

— Вижу, понимаешь, кэрдо мулеса, — удовлетворённо кивнул пожилой седой цыган с несколькими золотыми перстнями на пальцах. — Молодец. Заставлять не будем.

— Вы и не можете, — ухмыльнулся Симай. — Мёртвые над живыми не властны без воли живых.

— Ага, — сказал седой с самым серьёзным видом. — Не властны. То-то я гляжу, твой друг здесь с нами по своей воле сидит.

Сыскарь услышал, как замерло и снова пошло сердце. Втянул ноздрями ночной воздух. Медленно выдохнул. Так-так-так. Неужто и впрямь этот мёртвый цыган что-то знает?

— Меня зовут Андрей, — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Андрей Сыскарёв, сын Владимира. Моего товарища — Симайонс Удача или просто Симай. А вас?

— Мёртвым имена ни к чему. Но можете звать меня Баро. Когда-то я был тут старшим… — Он опустил нечёсаную седую голову, вздохнул длинно и тяжело. Снова поднял голову и посмотрел на Сыскаря чёрными глазами, в которых отражённое живое пламя костра смешивалось с такой неизбывной смертельной тоской, что казалось, ещё немного — и она выплеснется наружу, затопит всё вокруг и тогда уже точно не останется никакой надежды — ни у живых, ни у мёртвых. — Я и теперь вроде как старший. Но на самом деле это уже не важно.

— Для нас важно, Баро, — сказал Симай. — Ты можешь рассказать, где и как погиб табор?

«И как мне вернуться домой?» — чуть не вырвалось у Сыскаря, но он сдержался. Практически чудом. Если хочешь получить нужный тебе ответ, научись выбирать нужное время, чтобы задать вопрос. И ни в коем случае не торопись. Как бы тебе ни хотелось.

— Зачем тебе? — вопросом на вопрос ответил Баро. — Похоронить сможешь?

— Может, и смогу. От тебя зависит.