Колдун и кристалл

Они вышли к широкой полосе, на которой не росло ни травинки (когда-то это была дорога для технического обслуживания нефтепровода), разделявшей нефтяное поле пополам. Посередине тянулась металлическая труба с заржавевшими швами. Она лежала в бетонной канаве, и над уровнем земли возвышалась только малая ее часть.

– Что это? – спросил он.

– Труба, по которой нефть поступала в здание внизу. Когда-то. Она давно уже стоит сухая.

Роланд присел, осторожно просунул руку между ржавой поверхностью трубы и бетоном. Сюзан нервно наблюдала за ним, кусая губу, чтобы не сказать что-нибудь очень женское, выдать охвативший ее страх. Вдруг его укусит паук? А если рука застрянет? Что им тогда делать?

О последнем она волновалась напрасно, потому что руку он вытащил. Черную, блестящую от нефти.

– Сухая, говоришь? – Он улыбался. Она лишь могла покачать головой, не веря своим глазам.

14

Вдоль трубы они дошли до свалившихся на дорогу ворот. Труба (теперь, даже в слабом свете луны. Сюзан видела нефть, сочившуюся из швов) выныривала по другую сторону ворот. Они же прошли по ним. Всякий раз, когда Роланд брал ее за руку, чтобы помочь, у нее замирало сердце. Если он это не прекратит, я взорвусь как свечка, подумала Сюзан и рассмеялась.

– Сюзан.

– Не обращай внимания, Уилл, это нервы.

И, миновав ворота, они вновь обменялись долгими взглядами, а потом двинулись вниз по склону. Она обратила внимание на обрубленные нижние ветви сосен. Наплывы смолы на обрубках белели в лунном свете. И рубили ветви не так уж давно. Она указала на это Уиллу, который кивнул, но ничего не сказал.

У подножия холма труба отрывалась от земли и вползала на ряд металлических колонн. Длина эстакады составляла примерно семьдесят ярдов. Далее труба загибалась вниз и резко, как отрезанная, обрывалась. Под открытым торцом трубы чернело озерцо засыхающей нефти. Сюзан поняла, что засыхает нефть довольно-таки давно: об этом говорили трупы птиц, которые садились на нефть, чтобы посмотреть, а что это такое, залипали и умирали медленной, мучительной смертью.

Она смотрела на озерцо и погибших птиц широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами, пока Уилл не похлопал ее по ноге. Он-то уже сидел на корточках. Присела и она, проследив за движением его пальца. И придя в полное замешательство. Уилл показывал ей на следы.

Очень большие следы. Они могли принадлежать только…

– Волы, – выдохнула Сюзан. – Да. И шли они оттуда. – он указал на срез трубы, – …и туда, – он развернулся на корточках и ткнул пальцем в сторону заросшего лесом склона. Теперь она видела то, что ей, дочери лошадника, следовало разглядеть с самого начала. Кто-то предпринял неуклюжую попытку замаскировать следы. Их где разровняли, где присыпали землей, но они, конечно же, остались. Она даже подумала, что знает, какую ношу тянули волы, и по лицу Уилла поняла, что для него это тоже не тайна.

Следы уходили от трубы двумя широкими дугами. Сюзан и Уилл Диаборн пошли вдоль правой. Она не удивилась, увидев, что кое-где на следы волов накладываются колеи. Неглубокие – лето выдалось сухим, и земля превратилась в камень, но все-таки заметные. То есть груз перевозили тяжелый. Естественно, иначе зачем связываться с волами?

– Смотри. – Они подошли к опушке, и Уилл указал на землю. В конце концов она увидела то, что привлекло его внимание, но для этого ей пришлось присесть на корточки. До чего же острые у него глаза, подумала Сюзан. Прямо-таки нечеловеческие. Следы от сапог. Не свежие, но не отпечаткам копыт волов и колеям.

– Вот эти оставил тот, что ходит в плаще, – добавил Уилл, указав на два особенно четких следа. – Рейнолдс.

– Уилл! Ты не можешь этого знать!

Он в изумлении уставился на нее, потом рассмеялся.

– Конечно, могу. Он ходит, чуть подворачивая ногу… левую. Это же видно. – Он провел пальцем над следом, вновь рассмеялся, увидев, как она смотрит на него. – Это не волшебство, Сюзан, дочь Патрика, только умение читать следы.

– Откуда ты так много знаешь? Такой молодой? – спросила она. – Кто ты, Уилл?

Он поднялся и заглянул ей в глаза. Девушка была высокая, так что ему не пришлось сильно наклонять голову.

– Меня зовут не Уилл, а Роланд. И теперь я вверил свою жизнь тебе в руки. Тут у меня возражений нет, но, возможно, теперь я рискую и твоей жизнью. Ты должна хранить этот секрет. Он смертельно опасен.

– Роланд, – она словно пробовала имя на язык.

– Да. Какое имя тебе нравится больше?

– Настоящее. – без запинки ответила она. – Это благородное имя, сомнений тут быть не может.

Он с облегчением улыбнулся и с этой улыбкой стал совсем юным.