Колдун

— А государыня, говорят, брюхатая ходит. — Поддала Айрин жару.

— Ох! Слава богам, наконец-то наследник у Его Величества!

— Слышали, что про его брата говорят? Он открыто живет с любовницей! — Айрин принялась усердно мыть собственную миску.

— Ну и ладно, откуда он вообще взялся брат этот? Может он и есть оборотень?

— А архимаг вчера опять к матушке приезжал, я собственными глазами видела, как она его во дворе встречала.

— Ох… девоньки… матушка услышит, мало нам не покажется.

— И верно… что ты там, Айрин, про государыню говорила?

Последняя миска устроилась на длинной тряпице для сушки. Вода из ушатов потекла в сточную канаву, сестры разбрелись кто куда. Одни надели полушубки и отправились чистить снег или помогать в центральном храме. Другие вернулись в лекарню, заниматься немногочисленными больными, большинство из которых страдало от обморожения, заработанного спаньем в сугробе. Третьи занимались еще чем-то — как обычно работы в храме было много.

Айрин обтерла руки рушником, не одеваясь, вышла во двор, где нырнула в неприметную дверцу замшелой башенки. Винтовая лесенка пронизала три этажа кладовых. На четвертом было тепло. У матушки Денеры трещала печка, сама настоятельница стучала спицами, вывязывая нечто длинное и серое.

— Айрин. — Кивнула она.

— Матушка, мне пора уходить. Я зашла попрощаться.

— Помогла тебе молитва? Не отмахивайся, вижу, что помогла. Заходила бы почаще, Айрин.

— Матушка, ко мне подошла странная старуха… Сюша…

— Сюша… она не старуха, доченька, чуть старше тебя. Когда она переболела Луарским тифом, стала такой. Осинья — ее звали. Помнишь? Ты тогда приходила со своим колдуном.

— Осинья? Осенька? — Айрин прижала ладонь к губам и прикусила указательный палец. Дурная привычка, которая никак ее не оставляла. — Она тогда сильно болела…

— Да сильно. Осенька так и не оправилась, она была тогда только послушницей, и я отправила ее домой. Думали, помрет к лету. — Матушка справила священный треугольник. — А она живет. Вот только странная стала, говорит божьими голосами, видения ей приходят. Да всегда по делу. А на Осю больше не отзывается. Зовет себя Сюшей. Мы уже и привыкли. Божий человек наша Сюша. Что она тебе сказала, запомни.

— Матушка… а вам не интересно, что она сказала?

— Айрин, Айрин… это неважно. Для тебя важно, а мне знать незачем. Иди с Богом, пусть тебя Богиня хранит, а сын их дорогу указывает, освещая путь во тьме. И не убоишься ты зла, потому что они с тобой.

Айрин спустилась по лесенке, считая ступеньки, она уже выходила за храмовые ворота, когда впервые оглянулась. Посмотрела на серые стены, замшелые, нуждающиеся в ремонте.

— Да не убоюсь я зла… — прошептала она и улыбнулась — Да убоится зло меня, раз я такая страшная.

— Я больше узнал о тебе, чем о людях… Но ты забавная, а почему ты считаешь себя чудовищем?

— Видно так оно и есть.

— Расскажи.

Рассказывать дракону оказалось необыкновенно легко, не надо подбирать слов и выражений. Воспоминания сами скользят в голове седыми змеями. И Айрин отпустила их на волю, позволяя Шипу узнать все от начала до конца. О том, кем она родилась и как росла, о том, как стала истоком и как она училась им быль, как попала в плен к Фарту и как боялась сойти с ума, как приготовилась умереть, забрав с собой весь замок. Как спаслась и еще долго не могла поверить, что не бредит, как познакомилась с Леттой, как они добирались до Вирицы, и как она из Вирицы ушла. А Шип, смежив тяжелые веки, казалось, видел каждый миг жизни девушки, которая сидела прислонившись к стене его пещеры на двух толстых кожухах, протянув бледные руки к распаленному для нее костерку.

* * *

Айрин задумчиво склонилась над картой, чуть покусывая губы, поводила пальцем по нарисованной Урмале.

— В Милрадицы с Роканкой соваться не стоит, мама наверняка дезактивировала телепорты… А вот Кордер не подчиняется ни Вирице, ни Инессе… Как думаешь?

Летта приподняла голову, лежащую на вытянутых лапах, сейчас драконица напоминала девушке огромную чешуйчатую кошку.

— У тебя есть деньги на портал? Может проще тогда заказать точечный перенос?

— Не проще. Точечный перенос вещь весьма подозрительная, а так приспичило богатой горожанке к родственникам в гости.

— Рис-скуешь. — Айрин уже начала привыкать, что мысли Шипа для нее звучат приятным мужским тенором с легкой хрипотцой и змеиным присвистом. Леттины высказывания были обычными, тем самым голосом, который девушка слышала от драконицы в человеческом обличье. Шип продолжил: — До Цитадели еще надо добраться, опас-с-сно!

— А я и не надеюсь, добираться в крытых санях со слугами и охраной.

— А мы значит полетим…

— Боитесь? — хмыкнула Айрин. Шип негодующе изрек:

— До чего мерз-ский ис-сток!

— Трусливый дракон. — Ввернула "мерзкий исток", заработав два неприязненных взгляда драконьих глаз.