Колдун

— Павел Константинович, — также устало обхватив перемотанную грязным бинтом голову руками и покачиваясь из стороны в сторону, проговорил Черных. — Дай машины… Бог с ними, с подводами… Дай машины вывезти самых тяжелых! Это не будет эвакуацией, не будет бегством. Это будет попыткой спасти тяжелораненых!

— Да не спасешь ты их вот так, Коля, — обреченно взглянул на него полковник. — У немцев тоже есть самолеты. Как ты думаешь, они дадут спокойно выйти из города даже одной машине? — глядя на вскинувшегося майора, проговорил он. — Вот то-то и оно… Им сейчас в подвалах безопаснее.

— А если немцы прорвутся? — взглянул на него тяжелым взглядом Черных.

— Так не дай им прорваться! — рыкнул полковник. — Час, Коля! Продержитесь час! Потом полегче станет! А там и наши подойдут!

— Я понял, Павел Константинович, — тяжело поднялся Черных. — Я к ребятам.

Полковник кивнул, глядя вслед уходившему майору.

— Продержись, Коля, — прошептал он. — Чуть осталось…

На русские позиции обрушивался залп за залпом. Там уже не должно было быть ничего живого, но раз за разом из-за куч камней, из-за остатков стен снова и снова появлялись люди с закопчёнными, обезумевшими лицами, и солдаты Вермахта вновь залегали под ураганным огнем.

Слева короткими очередями били пулеметы. В воронках и на огневых точках словно мертвые, восставшие из ада, появилась советская пехота, которая давно уже должна была быть уничтожена. Но над развалинами вновь и вновь возникали все новые и новые каски советских солдат, и с каждым мгновением, с каждым шагом русских десятки немецких захватчиков валились наземь, как трава скашиваемые пулями.

Видя, что немцы снова пошли в атаку, Черных понял, что эту волну им не остановить. Поднявшись во весь рост, не обращая внимания на свист пуль, взрывы мин и снарядов, крики раненых и гул рушащихся зданий, он, скосив первые ряды нападавших длинной очередью, надрывая горло, заорал:

— За мной, в атаку! За Родину! Ураа!!! — и, услышав, как за его спиной раздалось сперва тихое, но с каждым биением сердца все более мощное и громкое «Ура!», пошел вперед, давя на курок автомата.

Возле майора упала граната. Первым порывом Черных было проскочить ее побыстрее, но в голове успела мелькнуть мысль: «Сзади солдаты. Если рванет… Людей больше нет». Резко развернувшись, Черных бросился ничком, накрывая собой гранату, взорвавшуюся секундой позже.

Солдаты, пробегавшие мимо страшно изуродованного трупа майора, оставшись без командира, продолжали выполнять последний его приказ: вперед. Но, осознав, что по ним стреляют, остававшиеся в живых защитники рухнули на землю, ища укрытия от безжалостных пуль, каждую секунду находивших новую жертву. Лишенные лидера, они залегали в укрытиях, отстреливаясь в ответ. Воспользовавшись внезапной заминкой, возникшей в рядах защитников Ильска, из укрытий поднялись немецкие солдаты, открыв шквальный огонь по растерявшимся советским воинам.

Никто так и не понял, откуда она взялась — маленькая фигурка с косичками, спускавшимися из-под пилотки. Тамара, вскочив на насыпь, вдруг звонко, перекрывая шум боя и стоны раненых, прокричала:

— Что, испугались? Трусы! Вы не мужчины, если позволяете врагу топтать родную землю! Прячьтесь! А я прятаться не стану! — и, развернувшись, держа в вытянутой руке пистолет, Тамара сделала шаг вперед.

Словно поддерживая ее, сквозь тучи, дым, гарь и пыль внезапно пробился яркий солнечный луч, облив девочку золотистым светом. Не сводя глаз со светящейся фигурки, за ее спиной начали подниматься оставшиеся в живых солдаты. Услышав шевеление сзади, Тамара развернулась, опустив оружие. Она смотрела, как из-за стен, груд камней и мусора поднимались шатавшиеся от усталости люди с почерневшими от копоти лицами. Их было мало, очень мало. Но на горизонте, там, за остатками низеньких домов окраины, она увидела катившуюся лавину советских солдат. До слуха донеслось еще далекое «Урааа». Окинув взглядом поднимавшиеся потрепанные остатки двух дивизий, девочка улыбнулась, смахнув ладошкой со щеки слезы, и прокричала:

— Вперед! За Родину!

Раздавшийся треск автоматных выстрелов разорвал наступившую от неожиданности тишину. Тамара замерла, и начала медленно поворачиваться. На ее лице застыло удивление. Раздались новые выстрелы, и вдруг недалеко от уже падавшей на груду разбитых кирпичей девочки вспух взрыв. Её подняло в воздух и отбросило посеченное осколками тело в сторону. Сверху, словно погребая, на нее обрушились остатки не выдержавшей взрыва стены.

Мишка с Егором, забыв о боли и прислушиваясь к пока еще далекому лаю собак, ломились по лесу, словно лоси.

— Где-то должно быть болото, — задыхаясь, просипел Бирюк. — Ты поискать можешь?

— Неа, — также на пределе дыхания отозвался Мишка. — Оно же не живое…

— Хреново… Нам вода нужна… много… — вертя головой по сторонам, разведчик искал хоть какие-нибудь признаки, указывающие на близость большого количества воды.

— Зачем? — обернулся Мишка, и, споткнувшись, ничком грохнулся в траву. — Всё… больше не могу… — прохрипел он.