Колдун

— Павел Константинович, а тот часовой у фотографа… Он жив? — с тревогой в голосе спросил вдруг Мишка, вскинув темные глаза на полковника.

— Жив. Это ты его?.. — с интересом глядя на щуплого подростка, ответил Егоров.

— Я. Я не хотел убивать, а этот прием нам Арсен только пару раз показал. Я боялся, что убил его. Но… у меня не было выбора, — сначала несмело, а потом твердо и уверенно проговорил Мишка.

— А вот без этого… — Степаныч, поморщившись, покрутил пятерней, — нельзя было? Что, обойти не мог?

— Бдительный сильно попался. А я едва упасть успел. Он, видимо, услышав шорох, не пошел дальше, а собрался поднять тревогу. А оно мне надо? — буркнул парень.

— Все правильно. У меня часовые поднимают тревогу по любому шороху. Пусть хоть кошка пробежала, хоть птичка шевельнулась — не важно. Важно, что что-то чуть коснулось сознания неправильное — тревога. И пусть мы сто раз прочешем округу впустую, в сто первый поймаем незадачливых разведчиков Степаныча, — широко улыбнулся Егоров. — А мальчишка думал долго, иначе ты бы не успел на него напасть. Ну ничего, в следующий раз он сперва тревогу поднимет, а потом уже будет думать, что его насторожило. Он теперь ученый.

— Почему полез, не разведав? — нахмурился Степаныч.

— Времени не было. Там охрана грамотно стояла, не обойдешь. Да и риск был большой, что тетка, у которой ночевали, проснется, — пояснил Мишка.

— Но обошел же? — хмыкнул Егоров.

— Обошел. Но охранника пришлось вырубить… — ответил подросток.

— А бинт где? И это что у тебя? — кивнул Степаныч на планшет.

— Если я не ошибаюсь, это планшет Зимина… — нахмурился особист. — Он там всякую химию свою таскает. Его уже сто раз осматривали.

— Плохо осматривали, — хмыкнул Мишка. — Вот ваш бинтик, — кивнул он на деревянный чемоданчик. — В нем и пленки. А бумага ему была нужна, чтобы не засветились и не поцарапались, и воском он щели двойного дна заделывал, чтобы свет не проникал. Пленки там не проявлены — если обнаружат двойное дно и вскроют, они засветятся, и никаких доказательств не будет, — объяснял он, показывая затертые воском трещины.

— Умно… — задумчиво протянул Егоров.

— А как передать пленки? Ведь если он сам их доставать будет, они же тоже засветятся. А с бинтом проще — достал и отдал, — особист с интересом взглянул на подростка, крутя в руках чемоданчик.

— Не проще. Это пока он тот бинтик достанет, пока отдаст… Время нужно, и место. А тут чемоданчик из рук вырвали, или в лесу забыл, или обронил где случайно… Никто и внимания не обратит, а он чистенький, — пояснил Мишка. — Но тут, скорее, доверенный человек у него есть. Думаю, чемоданчиками меняются. Он и забирает и передает пленки дальше, — подсказал парень особисту, в каком направлении искать. Большего он сказать попросту не мог — возникнет вопрос: «откуда дровишки?»

— А догадался-то как? — задумчиво почесывая щеку, спросил Степаныч.

— Ну я сразу понял, что пленку в бинт он пихать не станет — слишком заметно. Да и пленка — вещь довольно… ранимая. А ему нельзя ее ни помять, ни сломать, — задумчиво ответил парень. — Потому и прятать он ее станет во что-то твердое. А когда в окно забрался, чемоданчик этот увидал, и понял — оно. Слишком уж он… бережно, что ли, лежал, — запнувшись, попытался объяснить Мишка свой выбор. — А потом уж разглядел и двойное дно, и трещины, воском затертые…

Особист, задумчиво кивнув, поблагодарил и, забрав чемоданчик, вышел из палатки. Проводив его взглядом, чуть расслабившиеся капитан и полковник продолжили расспрашивать ребят:

— А где вы его прятали? Неужели Ульяна не увидела? Да и Казбек у меня внимательный парень… — задумчиво спросил Егоров.

— Сперва возле туалета… — ответил Мишка. — Ульяна чуть не спалила, пришлось Томке срочно понос изображать, — хмыкнул он, и немедленно получил от девочки тычок в бок.

— А потом? И как мимо Казбека-то пронесли? — с интересом уставился на него полковник. — Корзинки-то у меня были.

— Так Казбек сам его и привез, — усмехнулся нахаленок. — В корзинке.

— Погоди… То есть ты хочешь сказать, что пока мы тебя искали, ты пришел ко мне… к Марусе и просто положил планшет в корзину? — вылупил на него глаза полковник. Мишка, не сумев сдержать улыбку, кивнул. — Ну ты… — полковник начал описывать руками неопределенные фигуры, не находя слов, а потом и вовсе махнул рукой, усевшись за стол и обхватив голову руками. — Нет, пока я… он… Да мать твою через колено! — вскочил он и начал ходить по палатке. — Ну там же охрана усиленная! — остановившись, всплеснул он руками.

— А перед порогом, под окном, сирень растет, а в ней внутри площадочка вытоптана, — улыбнулся Мишка. — Мне же в дом не надо было, только корзинку от завалинки забрать, а потом на место поставить. А лишние грибы там, в сирени, и остались.

Полковник провел рукой по волосам, тихо выматерившись.

— Ну теперь у него караульные все кусты проверять станут, — хмыкнул Степаныч.

— Ну у вас же они теперь все танки ночами проверяют, — дерзко отозвалась Тамара, заступаясь за полковника.

Егоров улыбнулся девочке и поднял уставшие и ошалевшие глаза на Мишку.