Колдун

Черных проснулся оттого, что затекла шея. Пошарил рукой по лавке, ища подушку. Не найдя, сел и повозил ногами по полу. На полу подушка тоже не обнаружилась. Зевнув, капитан зажег самодельную лампу и потянулся за гимнастеркой. Похлопав рукой по пустой лавке, он взял лампу и посветил на край лавки. Гимнастерки не было ни на лавке, ни на полу.

В недоумении сдвинув брови, Черных обошел весь блиндаж. Осмотрел вешалку, посветил в углы… Гимнастерки не было. Ничего не понимая, капитан вышел из блиндажа. Часовой дремал, перекрыв выход. Черных тронул его за плечо.

— Давно спишь? — мрачно поинтересовался он.

— Товарищ капитан! Вот тока сморило… На минутку глаза прикрыл! — испуганно вытянулся перед ним часовой.

— Это ты Васильеву расскажешь… Ко мне заходил кто? — растерянно потирая подбородок, спросил Черных.

— Никак нет! Никого не было! — бодро отозвался часовой.

— Так ты ж спал. Откуда знаешь? — усмехнувшись, проговорил капитан.

— Так я ж вход перекрыл. Ежели б кто шел, так непременно толкнули бы… — смущенно потерев нос, глядя на капитана виноватыми глазами, пробормотал тот. — А чего? Случилось, чтоль, чего?

— Случилось… — вздохнул капитан. — Вот, гимнастерку сыскать не могу. Ложился спать, снял. Проснулся — нет гимнастерки… Чудеса, да и только…

— Товарищ капитан, а на крючке глядели? Мож, на крючок как повесили да забыли? — удивленно глядя на капитана, пробормотал часовой.

— Да уж без тебя поглядел… — проворчал Черных, возвращаясь в блиндаж.

Снова осмотрев все углы, он, кряхтя, нагнулся и провел рукой под лавкой. Пальцы наткнулись на ткань, а под ней что-то теплое и… живое? Опустившись на колени, капитан посветил под лавку.

— Да твою же мать… — не сдержав вырвавшегося смешка, в восхищении проговорил капитан, садясь на пол перед лавкой. — Вот вам и детский сад… Царица Тамара, подъем! — гаркнул он во всю глотку, с улыбкой наблюдая за подскочившей от его крика и хлопавшей в испуге глазами девочкой.

— Знаешь, на чем спалилась, Царица? — помогая девочке выбраться из-под лавки, спросил капитан.

— Знаю… — проворчала Тамара, потирая ушибленную голову. — Замерзла я… Не одеяло же у вас забирать…

— Пожалела, значит, меня, — усмехнулся капитан, отряхивая подушку и кидая ее на законное место. — И что мне с тобой делать? — глядя на девочку смеющимися глазами, спросил он.

— В тыл не поеду, — упрямо взглянув на него исподлобья, твердо произнесла Тамара.

— На, одеялом укройся, а гимнастерку верни, — усмехнулся Черных. — Зимой-то куда холоднее будет, чем сейчас.

— Ничего, справлюсь, — закутываясь в одеяло, проворчала девочка. — Что, бежать прятаться? Или хватит уже? — с вызовом взглянула она на него.

— А чего ж ты приказ старшего по званию нарушила, а, Царица? Или приказы не для тебя? — искоса наблюдая за нахохлившейся девчонкой, усмехнулся капитан и протянул ей кружку с давно остывшим чаем.

— Я сразу сказала, что не поеду, — беря кружку, отозвалась Тамара. — Тот приказ не имел смысла.

— Значит так, Царица Тамара… Первый и последний раз предупреждаю: приказы не оспариваются и не осмысливаются, они выполняются. Безоговорочно и быстро. Поняла? — строго произнес капитан. — Еще одно нарушение приказа — и я лично доставлю тебя в тыл. Вопросы есть? Вопросов нет, — хлопнул капитан себя по коленям и поднялся с табурета. — Допивай свой чай и пошли к майору, сдаваться. Только Семена Степаныча с собой прихватим.

Разбуженный Федотов, узрев перед собой Тамару, рвал и метал. Девчонка спокойно сносила все громы и молнии, и, не опуская глаз, с вызовом смотрела на майора. Когда тот, выдохшись, схватил со стола кружку и приник к ней, она совершенно спокойно выдала:

— Я так понимаю, что принята? — даже не поведя глазом, смотрела она на подавившегося водой майора. — Выговор не признаю, потому что он не обоснован и вынесен несправедливо. Могу идти, товарищ майор?

Задыхавшийся от кашля и наглости девчонки багровый майор только и смог кашлянуть в ответ, глядя на нахалку круглыми глазами. А та, развернувшись, спокойно вышла из блиндажа.

— Ну девка! — подскочил довольный как слон Степаныч и, не глядя на майора, припустил вслед за будущей воспитанницей.

Майор снова закашлялся, глядя вслед убежавшему за девчонкой разведчику.

— Говорил я тебе: жди сюрприза, — усмехнулся Черных, постучав по спине кашлявшего майора. — Получи.

— Да пошли вы все… — с трудом смог выговорить Федотов, мрачно глядя на капитана. — Вот только попробуй пожаловаться…

Через день, дождавшись пополнения, батальон вышел на марш. Шли следом за основной армией. Шли по полям сражений, по деревням. Везде и всюду батальон встречал удручающие картины: куда ни глянь, везде были разорение и смерть.

Мишка, шагавший рядом с Тамарой, видел, как девчонка, проходя по знакомым, родным местам, крутила головой по сторонам, порой вытирая слезы, а в ее глазах разгоралась ненависть. Скрипя зубами смотрела она, не отводя взгляд, на бесконечные пепелища, на похоронные команды, собиравшие трупы… Смотрела и запоминала, переполняясь ненавистью к врагу.