10 декабря начала наступление 2-я Чехословацкая дивизия – последняя чехословацкая часть, остававшаяся на фронте. В одном из первых же сражений чехи потеряли 30 человек.[1063] Это произвело на них столь тяжёлое впечатление, что они заявили, что дальше Кунгура не пойдут. 20 декабря 7-я Уральская дивизия под командованием генерала В. В. Голицына и 2-я Чехословацкая дивизия с двух сторон ворвались в Кунгур, из которого была выбита дивизия В. К. Блюхера. Одна её часть успела отступить по железной дороге на Пермь, другой же пришлось совершить тяжёлый переход на санях и пешком к городу Оса.[1064] После Кунгура чехословацкие войска окончательно оставили фронт.
Части Красной армии, в двухнедельных боях понёсшие чувствительные потери, быстро откатывались к Перми. Попытки пополнить отступавшие полки маршевыми батальонами из мобилизованных местных крестьян только снижали боеспособность армии. Резервы расходовались для «затыкания дыр», а в линии фронта образовывались всё новые и новые.[1065]
Красное командование надеялось, что Пермь удастся удержать. Город был опоясан несколькими рядами окопов и проволочных заграждений. Здесь же находились последние армейские резервы. В советской литературе утверждается, что белые взяли Пермь благодаря чистой случайности. Один из резервных полков, выдвинутых на фронт, перешёл к белым, и в образовавшийся разрыв фронта проскользнули части генерала Пепеляева.[1066] В воспоминаниях Гайды об этом ничего не говорится. Не обнаружено подобных сведений и в других белогвардейских источниках.
Гайда вспоминал, основываясь на имевшихся у него военных сводках, что одна из колонн ударной группировки захватила пригород Перми Мотовилиху с её орудийным заводом, а оттуда проникла в Пермь. Другая же колонна успела перерезать железную дорогу Пермь – Кунгур, не дав возможности частям дивизии Блюхера усилить пермский гарнизон. 24 декабря Пермь перешла в руки белых. В плен была взята 21 тысяча красноармейцев. Захватили 60 орудий, 100 пулемётов, несколько бронепоездов и вмёрзшую в лёд речную флотилию.[1067] Всего же в ходе декабрьских боёв советская 3-я армия потеряла около половины своего состава.
После взятия Перми части генерала Пепеляева продвинулись вперёд километров на двадцать и надолго остановились у станции Шабуничи. Дело в том, что на левом фланге Екатеринбургской группировки противник оказывал отчаянное сопротивление и пытался даже перейти в наступление, чтобы отрезать выдвинувшиеся вперёд войска Пепеляева.[1068] Пришлось прибегнуть к сложной перегруппировке, чтобы усилить левый фланг. Кроме того, южнее, в районе Уфы, дела по-прежнему шли неблагополучно.
В начале декабря командование бывшей армии Комуча решило дать сражение наступающим на Уфу красным и в дальнейшем действовать смотря по его исходу. Были собраны и брошены в бой последние резервы. Противник был остановлен и даже обращен вспять. Белые на некоторое время овладели городом Белебеем. Но решительный удар нанести не удалось, и красные вскоре возобновили наступление.[1069] 31 декабря они вошли в Уфу. Каппель и Войцеховский отвели свои войска на правый берег реки Белой.[1070] Отойдя ещё немного на восток, они закрепились у станции Иглино. Оставление Уфы открыло Оренбург для удара с севера.
Известие о взятии Перми вызвало ликование в Омске. Постановлением Совета министров за большой вклад в подготовку Пермской операции Колчак был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени.[1071]
На фоне этого веселья прошло почти незамеченным сообщение о потере Уфы. Хотя в стратегическом отношении Уфа была важнее Перми. С точки же зрения военной экономики – наоборот: военные заводы в Перми и Мотовилихе колчаковской армии нужны были позарез. Одно компенсировалось другим. Борьба с большевиками приобрела упорный характер, а в Омске всё ещё тешили себя иллюзией скорой победы. Эти иллюзии, как видно, разделял и Колчак.
В конце декабря произошла реорганизация вооружённых сил Омского правительства. Камская и Самарская группировки (бывшая армия Комуча) были преобразованы в Западную армию, которую возглавил генерал М. В. Ханжин. Екатеринбургскую группировку преобразовали в Сибирскую армию. Командование ею сохранил за собой Р. Гайда. О разрешении ему перейти на русскую службу Колчак ходатайствовал перед чехословацким военным министром генералом Штефанеком, приезжавшим в Омск. Министр согласился, но дружески предупредил адмирала: «Гайда вас погубит: или будет фельдмаршалом, или придётся изгнать его с позором».[1072]
Несколько позднее на базе оренбургских казачьих и башкирских воинских соединений была сформирована Южная армия во главе с генералом П. А. Беловым.