Кол

Но самым лучшим, как ей казалось, было избавление от этого проклятого страха. В Лос-Анджелесе опасаться приходилось всего. Город кишел насильниками и убийцами. Ни дня не проходило, чтобы в теленовостях не передавали эти ужасные, кровожадные истории, так что из дому было страшно выйти. Детей похищали. Их тела находили через несколько дней обнаженными и изувеченными, со следами насилия. И не только дети исчезали. Тоже самое случалось и с подростками, даже со взрослыми людьми. Если вас не похитили и не изувечили, то вас запросто могли подстрелить в ресторане, кино, магазине. Да и стены дома не гарантировали безопасности. Было достаточно подонков, разъезжающих по городу и паливших просто так по окнам домов и коттеджей.

Нигде нельзя было уберечься.

Лейн погрустнела, припомнив резкие щелчки выстрелов той страшной ночью. Они сидели тогда дома, на первом этаже, сидели рядышком на диване и смотрели очередную серию «Далласа». У Лейн в руке был пакетик с воздушной кукурузой. По одну сторону от нее сидела мама, а по другую — папа. От первого же выстрела Лейн подскочила так, что пакетик выпал из ее руки, и кукуруза рассыпалась по всей комнате. Потом в ночи раздался такой грохот, будто строчили из пулемета. Мама завизжала. Папа закричал:

— Ложись! — и, не дав Лейн ни секунды опомниться, тут же схватил ее за шею и согнул почти пополам, валя на пол.

Лейн ударилась при этом головой о край кофейного столика. Она всхлипнула, схватилась руками за голову и сжалась в комок, чтобы не оглохнуть от грохота. Потом у нее долго звенело в ушах. Перестрелка прекратилась. А папа все еще держал ее руками за шею.

— Джина! — позвал он высоким срывающимся голосом. — Джина!

Это была ужасная минута. Наконец-то мама отозвалась.

— Все уже кончено?

Они поднялись.

Потом послышался вой сирены и громкий шум пропеллеров полицейского вертолета над головой. Шторы осветились красно — голубыми всполохами. Папа подкрался к окну и выглянул наружу.

— Боже правый, — удивленно произнес он, — да тут целая дюжина полицейских машин.

Выяснилось, что стреляли в семью негров, живших в двухквартирном доме напротив. Родители и трое из их детей были расстреляны. Уцелел лишь грудной младенец.

Лейн была не знакома с этой семьей. Это тоже было характерно для Лос-Анджелеса, то, что соседи не знали друг друга. Но сам факт, что расстреляли кого-то из соседей, был чудовищным.

Слишком уж это близко.

Папа припомнил, как несколько лет назад одну семью расстреляли по ошибке. Это было ужасно. Убийцы, перепутав двери, ворвались не в ту квартиру.

Не успели разъехаться полицейские, как папа сказал: — Мы уезжаем отсюда.

Через две недели после этого они уже были на пути в Мюлехед-Бенд.

Они отдыхали в этом городке за месяц до кровавых событий. Сутки они прожили в отеле, а потом перебрались в плавучий дом на реке. Место им понравилось, воспоминания об этом еще были свежи, и оно казалось подходящим убежищем от сумасшедшей, переполненной бандитами, жизни в Лос-Анджелесе.

Случалось, правда, что в этих местах с ума сводили ветры и жара. Следовало опасаться скорпионов, ядовитых пауков черная вдова и некоторых змей. Но зато почти не было шансов заполучить пулю в голову или быть похищенной бандитами.

Лос-Анджелес казался Лейн тюрьмой, из которой они благополучно выбрались. Свобода была восхитительна.

Лейн свернула на гравийную стоянку у дома Бетти, посигналила. Бетти жила в передвижном доме, как большинство в Мюлехед-Бенд. Дом был крепко посажен на фундамент. К нему были пристроены веранда и еще одна спальня. Снаружи дом выглядел как обычный дом, хотя внутри был тесноват и узковат.

Бетти тяжело спустилась с веранды, будто была не в силах нести свой вес, — весьма значительный. Она с трудом подняла голову и кивнула в знак приветствия.

Перегнувшись через пассажирское место, Лейн открыла ей дверцу. Бетти кинула портфель на заднее сиденье. Ткань ее коричневой блузки уже потемнела под мышками от пота. Бетти села, слегка накренив машину. Она так хлопнула дверцей, что Лейн вздрогнула.

— Ты только посмотри на себя, — сказала Бетти, как всегда уныло растягивая слова. — Ты же похожа на Долли Партон.

— А ты на кого похожа, на Индиану Джонса?

— Сама такая, — пробормотала Бетти.

Лейн внимательно смотрела на дорогу.

— Мы захватим Генри?

— Ну, если тебе так хочется.

— А он ждет нас?

— Наверное.

— А вы снова не подеретесь?

— Он вечно недоволен моими кулинарными наклонностями. Я сказала ему, что он тоже не подарок, и, если он считает, что сможет найти лучше, пусть попробует. Скатертью дорога.

— Вот это любовь, — заметила Лейн.

Она повернула и двинулась к дому Генри. Тот уже ждал их на улице, сидя на маленькой, крашеной белой краской скамейке у дороги, и читал книгу. Увидев девочек, он убрал книгу в кожаный дипломат. Генри встал, пригладил рукой волосы и поднял вверх большой палец, будто голосовал чужой машине.

— Ну и петух, — проворчала Бетти.

— Он довольно мил, — заметила Лейн.

— Зануда.