Кол

Лейн знала, что не должна спускать его в унитаз, но и оставлять такую улику в мусорном ведре она не могла. Она никогда не пользовалась тампонами. Если мама заметит его…

Она смыла его в унитаз.

Отклонившись назад, она осмотрела себя. Там, где он ударил ее, кожа покраснела. Красной она была и там, где он сжимал ее, красной она была и там, где он присасывался к ней. Ей казалось, что она до сих пор чувствует запах его слюны. Тошнотворный, сладковатый запах. Но все — таки менее тошнотворный, чем привкус у нее во рту.

Постанывая, она наклонилась вперед и заглянула вниз. Ее светлые волосы свалялись, они уже высохли и прилипли к коже. Под волосами кожа была сплошным красным пятном, как и на грудях. Но крови нигде не было, — Крамер вылизал ее чисто.

Ее вульва казалась открытой раной, половые губы были малинового цвета.

Соединив ноги, Лейн поморщилась от боли. Она поднялась, наклонилась над раковиной и стала чистить зубы. У зубной пасты был мятный привкус, который перебил запах Крамера. Чистя зубы, она посмотрела на себя в зеркало аптечки. Волосы взлохмачены, как будто их разметал ветер. Белки глаз розовые, а взгляд какой-то странный, чужой. Словно это были вообще не ее глаза.

«Это больше не я, — подумала она. — Это кто-то другой.

Кто-то, кого изнасиловали.

Изнасиловали самым настоящим образом.

Я обесчещена. Разбита, уничтожена.

И превращусь в кусок мяса, если кому — нибудь скажу. В кусок мяса, если не позволю сделать это со мной снова.

Черта с два я позволю ему это».

С нижней губы Лейн полилась зубная паста. Лейн смотрела в зеркало, как она стекает по подбородку. К горлу вдруг подступила тошнота, на глаза навернулись слезы. Она отвернулась от раковины, упала на колени перед унитазом, схватилась обеими руками за сиденье, и ее вырвало.

Когда все прошло, она забралась в ванну.

Глава 39

Лейн осторожненько промокнула себя полотенцем, стараясь не дотрагиваться до ран. Затем она перекинула его через перекладину и надела халат. Мягкая ткань впитала в себя остатки влаги на ее коже.

Ее зубная щетка по — прежнему лежала в раковине, щетина и ручка были в пасте. Лейн смыла ее. Зная, что больше никогда не сможет пользоваться этой щеткой, она бросила ее в корзину для мусора.

«Скажу, что она упала на пол, и на нее попали ворсинки», — подумала она.

В шкафчике под окном она нашла свой дорожный несессер и вынула оттуда запасную зубную щетку. Почистила зубы еще раз. Когда паста у нее во рту загустела, к горлу опять подступила тошнота, на глаза вновь навернулись слезы. Но на этот раз она справилась с собой. Она прополоскала рот, вымыла зубную щетку и положила в подставку.

Лейн достала аспирин и проглотила три таблетки, запив их холодной водой.

Проверив унитаз и не найдя на нем остатков рвотных масс, она собрала свою одежду и вышла из ванной.

В коридоре было прохладно. В его дальнем конце все еще мерцал свет. Значит, папа все еще посапывает на диване.

Мама всегда бывала очень недовольна, когда он выпивал слишком много.

«Это не такое уж большое преступление, — подумала Лейн. — Мама должна радоваться, что вышла замуж за такого человека, как он, и не пилить его за маленькие слабости, вроде этой».

Лейн вошла в свою комнату, локтем включила свет. Затем отнесла к шкафу свои кроссовки и поставила их.

И посмотрела на них.

Ее подарок, ее награда, за то, что она достала для папы ежегодник.

«Боже, — подумала она. — Если бы Крамер не помог мне с этим ежегодником, я не стала бы оставаться после уроков. И ничего не случилось.

Из — за тебя меня изнасиловали, папа.

Какая чушь! Сама была виновата».

До нее вдруг дошло, что Крамер смошенничал, когда разыгрывали, кто поедет на «Гамлета». Он запланировал это заранее.

Лейн подошла к кровати с одеждой в руках. Бросила на нее юбку и блузку и поднесла поближе к лампе свой бюстгальтер. Кажется, с ним ничего не случилось.

«Нет, случилось, — подумала она. — До него дотрагивался этот ублюдок».

Когда она рассматривала юбку и блузку, мысли ее вернулись к жребию монеткой. «Когда это было? Перед тем, как мы с мамой поехали к бабушке на выходные.

Пятница. Он сделал это в пятницу, а книгу он взял для меня в следующий понедельник.

Если он действительно смошенничал с монеткой, значит, он еще в пятницу задумал заманить меня сегодня на катер. До ежегодника. До того, как я стала оставаться после уроков, свалилась с табурета и начала вести себя, как последняя идиотка, оставила дома свой бюстгальтер, и все такое прочее.

Этот ублюдок заранее выбрал меня».

Лейн вернулась к своему занятию. Блузка и юбка были в порядке. Она может больше ни разу не одеть их, но на них не должно быть пятен.

Она бросила одежду в корзину для белья.

Посмотрела на свою кровать.

Ей не хотелось ложиться. Все равно не уснуть. Она будет лежать и думать. Когда пытаешься уснуть, то всегда на ум приходит самое худшее, а вспоминать о сегодняшней ночи ей не хотелось.

«А вдруг я забеременела? Вдруг он заразил меня спидом? А, может, как-нибудь ночью он проникнет к нам в дом со своей бритвой и убьет нас всех?

Чушь!

И кому придет в голову ложиться в постель только для того, чтобы думать обо всем этом?