Койот Санрайз

На том все и кончилось.

Глава тридцать седьмая

Нам требовалось наверстывать время. Время и мили.

Из-за небольшого крюка, который сделал Родео: четыре часа не в ту сторону, если возвращаться той же дорогой, теряем целых восемь, – наш график сбился безнадежно. До Поплин-Спрингс надо было добираться шесть часов, а шел уже пятый час утра среды. В лучшем случае прибудем на место в десять утра – а ведь бульдозеры начнут работу намного раньше. В десять, и то если повезет: не проколем колесо, не сдохнут тормоза, не взорвется карбюратор и вообще. Теперь начиналась самая настоящая автогонка. Одна надежда, что мы доберемся до цели не «когда уже все кончено», а «пока еще не все кончено». Был, правда, один плюс: теперь путь лежал прямо через Якиму, где половина пассажиров покинет автобус. В смысле, технически это был плюс.

Мы помчались. Мчались в утренней мгле, пересекли немаленькую часть Тихоокеанского Северо-Запада. Карабкались на перевалы и съезжали под уклон, пересекали реки и огибали горы под рев мотора. Иногда некоторые из нас спали. По большей части большинство из нас не смыкало глаз. Пару раз заезжали заправиться, и это были невероятные операции, которые мы проводили целой командой: пока Родео наполнял бак, остальные спешили за продуктами, или в туалет, или мыли лобовое стекло, или выгуливали Глэдис. Все это – бегом, чтобы снова выехать без проволочек. Пару раз пробовали включить радио, но все песни, казалось, были не к месту, так что ехали мы в основном в тишине.[23]

Рассвело. Мимо мелькали городки и городишки. Половину времени я скорее не спала, чем спала, а другую половину времени смотрела на часы, подсчитывала, сколько еще миль осталось.

В Якиму мы приехали спустя пару часов после рассвета. Консепсьон заранее созвонилась с подругой, и та встала пораньше и уже дожидалась нас, и Консепсьон, миссис Вега и Сальвадор выгрузили свои пожитки на тро‐ туар.

Правда, мое отношение к прощаниям не изменилось, так что я держалась поодаль. Иначе я бы не выдержала. Я смертельно устала. Мне было страшно. Мне было грустно. Я не могла усидеть на месте, а перед глазами все плыло. Неужели меня бы хватило еще и на «ну что ж, мой лучший и единственный друг, мы с тобой прощаемся, должно быть, навсегда»? Меня терзали сразу семь разных сортов одиночества – разве захочется добавлять к ним восьмой? Так что я взяла Глэдис за ошейник и повела ее в другой конец квартала, чтобы выгулять, – а ей это, как оказалось, требовалось, причем срочно. Я и не догадывалась, что в одной козе столько всего помещается. Я выждала, пока улица не опустела, пока все семейство Вега не вошло в дом, навсегда уйдя из моей жизни, и тогда мы с Глэдис вернулись к Яджер, и поднялись по ступенькам, и я направилась было в хвост… и обомлела.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, а Сальвадор ответил: – Еду с тобой. Я отпросился у мамы. Она разрешила.

– Разрешила?

– Ну, сначала она сказала: «Нет». Раз шесть, наверно. Но потом сказала: «Да», – и Сальвадор улыбнулся мне своей особенной улыбкой. – Родео сказал, что потом вы можете заехать сюда и меня высадить. Я хочу быть уверен, что ты ее отыщешь.

Я улыбнулась. Ну, могу только предполагать, что улыбнулась. У меня почти все чувства отшибло: я только расплакалась, и зашмыгала носом, и прыгнула к Сальвадору, чтобы его обнять: крепко, с благодарностью. Ох уж этот Сальвадор! Он тоже меня обнял. Глэдис мемекнула. Я уселась, и мы выехали в путь.

Была среда. Восемь тридцать утра. Чуть севернее, в двух часах езды, в городе, который я раньше называла «моим», бульдозеры, наверно, уже начинали разогревать моторы.

Глава тридцать восьмая

На шоссе позади нас загоралась и гасла мигалка. Сирена распевала свою обычную песню: «И-у-уи-у-у».

Руки Родео стискивали руль мертвой хваткой. Мотор Яджер ревел и ворчал.

Мы не сбавляли скорость.

Я, Лестер, Сальвадор, Айван, Глэдис, Вэл – все мы то и дело переглядывались. Прямо-таки паутина взглядов.

– Родео, ау! – окликнул Лестер. – Э-э, мне кажется, он хочет, чтобы ты остановился. Нутром чую.

Родео не отвечал. Ехал дальше, уставившись прямо перед собой.

– Родео? – сказала Вэл. – Вы же это слышите, да?

Родео лишь покачал головой и что-то пробурчал.

Глэдис нервно мемекнула.

Я встала, пересела на кресло за спиной Родео.

– Родео, – сказала я спокойно, негромко. – В чем дело?

Родео ответил, но так тихо, что я не разобрала ни слова.

– Что?

Он повторил, и на этот раз я расслышала.

– Я тебе пообещал.

– Да, – сказала я, – и мы вот-вот доедем, так почему ты…

– А то ты не знаешь копов, – сказал он. – Расспрашивают, мурыжат нас подолгу, куда-то звонят… А вдруг это затянется на несколько часов, мишка-малышка. А все из-за меня: я подложил тебе свинью и теперь у нас времени в обрез. Я не стану останавливаться – некогда.

– Родео, все будет хорошо. Спорим, ты просто немножко превысил скорость. Выпишут штраф, а может, отделаемся предупреждением и поедем дальше: пустяки.

Родео покачал головой:

– Насчет этого копа у меня предчувствие. А я ведь тебе обещал.

– Это да. Но остановиться придется.