Койот Санрайз

Я поперхнулась, закашлялась, давясь кукурузными зернами. Захватило дух, но не так, как бывает на аттракционах, а как-то зловеще. Задыхаясь, сопя, роняя пакет «Корннатс», я выбежала на обочину, в отчаянии посмотрела в одну сторону шоссе, в другую. Автобуса нигде не видать. Я обернулась и, хотя надежды не было никакой, еще раз осмотрела парковку – ну вдруг я в первый раз просто не заметила здоровенный школьный автобус.

Но нет. Глаза меня не обманули.

– Все хорошо, – сказала я таким боязливым писклявым голосом, что нервы только расшалились. – Хорошо. Хорошо, хорошо, хорошо. О господи! Все хорошо. О господи! – Зажмурилась, заставила себя достоверно изобразить глубокий, долгий вдох. Снова открыла глаза.

Автобуса нет как нет.

Я мысленно вернулась в тот самый момент. Они видели, как я села в автобус, вот только я снова выскользнула наружу. А они отвлеклись на спор о том, что лучше – карта или телефон. Моя комната отгорожена занавеской. Наверно, они думают, что я у себя – читаю или сплю.

– Родео догадается, – сказала я вслух, пытаясь приструнить свой голос, чтобы он звучал спокойно и сдержанно. Вот именно что «пытаясь». Я сама замечала, что мой голос испуганно дрожит. – Он сообразит, что случилось. Он разберется, где именно меня забыли. Они сразу повернут назад, и Родео всю дорогу будет жать на газ. Они примчатся с минуты на минуту, на полной скорости. – Я кивнула себе, но руки дрожали, к горлу подступала тошнота. Ведь я понимала: есть вероятность, что они примчатся еще очень нескоро. Родео дико вымотался и, наверно, сейчас завалится на боковую, а Лестер, скорее всего, думает только о том, как управиться с Яджер. И вообще, Родео только что заправил автобус, и… ну я и попала, как омар в ловушку: что, если они только через двенадцать часов сообразят, что забыли меня на заправке? Тогда до их возвращения пройдет двадцать четыре часа. У Родео нет мобильника. У Лестера есть, но его номер я не знаю.

Я потерялась. И осталась одна-одинешенька. Такой потерянности, такого одиночества я еще никогда не знала.

И вот где-то в пути Родео проснется… а меня рядом нет.

– Боже мой, – выдохнула я. – Это его убьет. У него окончательно крыша съедет.

От тревоги даже заныло под ложечкой.

Я огляделась, где бы их подождать. Ни одного ресторана. Ни одного парка. Ни одной публичной библиотеки. Вообще ничегошеньки, только заправка, стоящая на отшибе, около съезда с автострады. И к тому же заправка не из лучших. На всей парковке – только одна машина, какой-то старый драндулет в дальнем углу. И, кажется, за его рулем кто-то сидит. А в остальном – ну прямо унылая пустыня, будь она неладна.

Пока я не оказалась в полном одиночестве, мне было все равно, что темнота сгущается, но теперь мне стало очень даже не все равно. Клянусь, прямо на моих глазах последний обрывок пурпурного заката исчез во мраке. Я судорожно сглотнула. Мало того, что я одинока и всеми забыта… я еще и одинока и всеми забыта в ночи. Слезы жгли глаза, одна слезинка налилась тяжестью, упала и поползла по щеке, оставляя теплый след.

С автострады на съезд юркнули два огонька, приближаясь ко мне. Фары. Сворачивая на заправку, машина на миг озарила меня ярким светом. Я сощурилась, торопливо вытирая мокрую щеку. Мимо проехал красный внедорожник, и я заметила, что женщина на переднем сиденье оглянулась, уставилась на меня, вытянув шею. И насупилась, шевеля губами, – похоже, что-то говорит мужчине за рулем. Я вдруг сообразила, как выгляжу со стороны: в темноте, на обочине автострады, стою одна-одинешенька и реву. Когда дети находятся в придорожных кафе и на заправках без сопровождения взрослых, их примечают и нехорошие люди, и чересчур заботливые доброхоты. Типичное «о боже, а если эта девочка в беде, мы должны вызвать полицию, дорогой».

Мне не понравилось, как эта дама на меня посмотрела. Она из тех, кому до всего есть дело. Но не могла же я уйти с этой заправки. Именно здесь Родео станет меня искать, когда додумается вернуться. Надо было остаться, но срочно сделать так, чтобы привлекать поменьше внимания.

Что делают на заправках совершенно нормальные дети, которым прекрасно живется и ни капельки не страшно, которых никто не бросил, которым не угрожают никакие беды?

– Они покупают слаш, – сказала я вслух, пытаясь заставить голос не дрожать, стряхивая слезы с ресниц. Кивнула себе, повернулась и твердой поступью пошла обратно на заправку, глядя прямо перед собой, улыбаясь безмятежно и спокойно. Прошла мимо внедорожника, который как раз парковался.

Когда я снова вошла в магазин, кассир покосился на меня с любопытством, но докучать не стал – был слишком занят расчесыванием своих усов. На полки с чипсами глазел мальчишка, которого я раньше не заметила; он проводил меня взглядом. Я прошла к слаш-машине в дальнем углу. Она громко гудела, размешивая сироп одного-единственного сорта ядовитого оттенка.

– Ну прямо издевательство, – проворчала я, прочитав этикетку. Это был «Дикий арбуз».