Когти тигра

- Он тебя по лбу, а я бы еще и по загривку добавил. Плицы, видите ли, ему не понравились, пакетботы! А ты где был, когда мы эти трофейные пакетботы собирали? На готовенькое пришел и через нижнюю губу дуешь?

- Ну теперь ты стал мне мораль читать!

- Болтаешь зря потому что...

- Нет, все-таки он сразу меня невзлюбил, Петрович. Ну и... Слышал ты когда-нибудь, чтобы наш комбриг голос повысил? Не на меня. Вообще. А, то-то и оно! Одними своими покашливаниями и помалкиваниями всю душу из тебя вынет.

- Строгий он, это ты верно. И требовательный. А как же иначе? Легко, думаешь, такого, как ты, салагу обтесать, втолковать тебе, что война - это прежде всего труд!

- Согласен, труд. Но где у нас атаки? Где разведка боем? Где, наконец, сам бой, ответь. Я же штурман, черт меня подери! - За борт, описывая длинную дугу, летит окурок. - Зачем я здесь? Что делать штурману на Дунае, где всем, как известно, заправляют лоцманы и водят суда по своим домашним ориентирам - по какой-нибудь корове, которая в полдень всегда пасется на мысу?

- Корову еще к чему-то приплел...

НЕУДАЧНАЯ ДАТА РОЖДЕНИЯ

Уже совсем рассвело. Видны унылые поля, посеребренные инеем. Он на вантах, и на палубе, и на прибрежном камыше, который плашмя полег от ветра. Холодный воздух тоже напоминает о приближающемся ледоставе. Вскоре Дунай побелеет, затвердеет. И движение кораблей прекратится до весны.

А наверху наступают. Стремительно продвигаясь вместе с войсками, Краснознаменная, ордена Нахимова Дунайская флотилия одним плечом своим подпирает 2-й Украинский фронт, другим - 3-й Украинский. Бронекатера, пользуясь малой осадкой и быстротой хода, промчались над минами и воюют далеко впереди.

А где же место минеров?

Увы, проходя с заведенными тралами один отрезок реки по нескольку раз, тральщики продвигаются вперед не так быстро, как хотелось бы нетерпеливому, порывистому Кичкину.

Он сердито закуривает новую папиросу.

- Ну не обидно ли, скажи! Гудков, одного со мной выпуска, к Державину получил назначение! Опять кому плохо? Мне. К Державину, это надо понимать! На бронекатера! Он в освобождении Белграда участие принимал! А я что? За полторы сотни километров от фронта телепаюсь взад-назад с тралом за кормой. Одно только и слышишь: "По местам стоять! Вправо-влево не ходить!" Фу!..

Пауза. Кичкин - мечтательно:

- А биография-то у Державина! Мне Гудков рассказывал. Был пограничником на Дальнем Востоке, водолазом, боцманом. На подготовительных курсах его вызвали к доске, велели "а" в квадрате написать. Он взял да и вывел букву "а", потом обвел ее квадратом. Но все преодолел, закончил училище одним из первых. А теперь гляди: командир бригады бронекатеров, Герой Советского Союза, признанный мастер десантов! Мне нравится, когда у человека такая биография. Чтобы взлеты были и падения - тогда интересно.

- Опять заносит тебя! Какие же взлеты и падения могут быть у минера? Первое его падение обычно и последнее.

- Насчет падений я фигурально. Но у нашего комбрига, я уверен, какая-нибудь совершенно гладенькая, успокоительно-прямолинейная биография. Все, понимаешь, приплюсовывалось одно к одному, как в старое время капиталец округлялся - по копеечке.

- А у тебя не прямолинейная?

- Что ты, Петрович! У меня прямо-таки роковая биография.

- Да ну?

- Верно говорю. У некоторых, знаешь, происхождение, всю жизнь борются со своей анкетой. У других фамилия плохая - например, Заяц. Хотя был, кажется, такой командир крейсера - Заяц. А у меня, представь, дата неудачная.

- Какая дата?

- Рождения. Не вовремя родился. Вот пишут в романах: герой проклял день своего рождения. А я лично не день - год. Мне бы на три-четыре года раньше родиться - тогда бы хорошо.

- Почему?

- Тогда бы я к началу войны окончил училище, оборонял Ленинград или Севастополь или служил на Севере. Нет, вот кому, я считаю, повезло: комбригу нашему! Ты прикинь, Петрович: тридцати лет не было - младший флагманский минер флота! Едва за тридцать перевалило - командир бригады траления! Ну не завидно ли, скажи!

Скорбный вздох.

- Я и то до смерти рад, что хоть к концу войны подоспел. Все же легче. А то кто-нибудь спросил бы: что вы делали во время Великой Отечественной войны? Учились на военного моряка? Только и всего? Выходит, избрали военную профессию и были только свидетелем, современником войны? Нехорошо! Некрасиво, товарищ Кичкин!

Вдруг Петрович протяжно, с хрустом зевает:

- Ну, Гена, отвел душу? А теперь слушай команду: по койка-ам! Я свою вахту уже отстоял. А тебе с восьми на вахту.

- И не говори! Как подумаю, что утром опять: "Заводи трал! Сохраняй строй уступа! Подсекай мину!"...

Палуба пуста.

...Быть может, Кичкин рассуждал бы по-иному, если бы знал, какой разговор о нем вели недавно комбриг и начальник походного штаба.

- Не слишком ли вы строги с лейтенантом Кичкиным? - спросил добрейший Кирилл Георгиевич. - Ведь он мальчик еще совсем.

- А я хочу, чтобы поскорее взрослым стал! - твердо ответил комбриг. - И я должен спешить. Война! В любой момент обстоятельства могут сложиться так, что тому же Кичкину, как моему штурману, придется заменить меня.