Когда завтра настанет вновь

– Не бойтесь, Вэрани. – Юноша улыбается, и от этой улыбки мне непостижимым образом становится одновременно холодно и тепло. – Я Коул из рода Дри, принадлежащего ко Благому двору…

Перед глазами проносятся годы обучения в школе и колледже в Динэ, сотни посиделок с Эшем, тысячи разговоров с мамой – семнадцать лет жизни той леди Элайзы Форбиден, которую украл фейри с Эмайна, пролетевшие в обратном отсчёте до момента, когда она впервые открыла глаза… и я вновь осознаю себя под белым небом безвременья.

Хватающейся за голову, мучительно пытающейся вдохнуть.

Наверное, если бы это произошло в реальном мире, моя голова просто разорвалась бы. Не смогла бы вместить память о сотнях вариантов моей смерти и ещё одном – моей жизни.

С другой стороны, в реальном мире этого никак не могло произойти.

…вот почему страж возник только сейчас! Вот почему мама не умерла тогда, в мои тринадцать, когда Коул рассказал о будущем: её убивало знание не об этом, но о…

– Я вспомнила. Всё вспомнила. – Я могу только шептать. – Нашу встречу и… Я умирала не из-за того, что ты изменил прошлое, не из-за стража, а просто… умирала, раз за разом, и ты пытался это предотвратить, а страж появился уже позже… – Повернувшись к Коулу, я делаю шаг к нему: – Почему? Почему ты не сказал мне?

Он недолго молчит.

– Людям не под силу противостоять предопределённости. Но я – не человек. Уже не фейри даже. Я вырван из потока времени, и потому мне под силу сражаться с ним… так я думал, во всяком случае. – Даже когда он начинает говорить, то смотрит куда-то в сторону. – Время легко адаптируется под незначительные изменения. Реку невозможно остановить, бросив в неё мелкий камушек. Наши судьбы не предопределены – целиком, по крайней мере. Они похожи на нити, произвольно изгибающиеся, но появляющиеся и обрывающиеся в строго определённых местах. Рождение человека и его смерть – единственные вещи, которые должны оставаться неизменным. Обстоятельства могут измениться, но день всегда будет одним и тем же. – Его взгляд изучает тьму, клубившуюся под прозрачной гранью между океаном времени и тем, что здесь заменяло небо. – Ты умирала не из-за стража. Ты умирала, потому что в этот день твоей жизни суждено было оборваться. Ты должна была исчезнуть из истории Харлера, и в первый раз ты просто покинула его, оказавшись на Эмайне. Но когда я сделал так, чтобы этого не произошло… в тот же день, в который я должен был похитить тебя, ты попала под мобиль. По дороге из колледжа.

Да. Я видела это.

Попасть под мобиль, споткнувшись на ровном месте… Смешно.

– Я был уверен, что спас тебя ещё тогда, когда тебе было тринадцать. Когда предотвратил нашу встречу. И вдруг увидел твою смерть. Тогда я снова пришёл к твоей матери – накануне того дня, когда ты умерла, и сказал ей, чтобы она запретила тебе идти в колледж. Тогда… ты видела сама.

Нищий бродяга. Проводка, загоревшаяся в доме. Аварии – если мама пыталась увезти нас с Эшем из города.

Сотни возможных стечений роковых обстоятельств.

Сотни несчастных случаев, обрывавших фильм под названием «леди Элайза Форбиден», позволявших пустить финальные титры.

– Я снова и снова возвращался в один и тот же день и говорил с твоей матерью. Снова и снова, не вмешиваясь напрямую, пытался найти тот вариант, при котором ты останешься жива. А потом снова и снова наступало завтра, и ты умирала. Дома или на улице, в Мойлейце или в Фарге, или по дороге в него… неважно, исход был всегда один. – Коул мельком улыбается, но радости в этой улыбке нет ни капли. – Что самое смешное, твой брат и твоя мать всегда выживали. Чудом, но тем не менее. Им суждено было умереть не в этот день, а люди смехотворно правы, когда говорят, что тот, кому суждено сгореть, не утонет.

– И тогда ты стал вмешиваться. – Отыскать нужные воспоминания в ворохе свежеприобретённой памяти даётся не без труда. – Вытаскивал меня из-под колёс мобиля. Выносил из горящего дома. Выбивал нож у бродяги. В конце концов я всё равно умирала, но хотя бы переживала назначенный срок. И после этого появился страж, потому что это уже нарушало порядок вещей…