Когда зацветет сакура…

– И много их? – спросил Жаков.

– Богато! Ныни двох хлопцив повисили… Казав, що партизаны. Теперь вона святкуют, горилку пьют, подлюки… Ой, звири, ой, звири! – сокрушенно произнесла она.

Тут же было принято решение уничтожить иуд. Все произошло так быстро, что полицаи, а их было с добрую дюжину, даже опомниться не успели. Убивать их сразу не стали – вначале велели снять обмундирование. Переодевшись в черные полицейские кители и бриджи, «смершевцы» вывели пленников из дома и открыли по ним огонь. Не успели они это сделать, как в конце улицы появились немцы. С десяток их сидело в кузове грузовичка, остальные двигались пешим строем.

– Спокойно! – заметив, как заметались бойцы, напуганные появлением фашистов, произнес Жаков. – Будем изображать из себя полицаев. И не дрейфить, понятно?

Они быстро сменили ППШ на немецкие «шмайсеры» и стали ждать. Бежать было бесполезно – прямо от села начинались бывшие колхозные поля, которые, заросшие сорняком, уныло простирались до горизонта.

Когда немцы поравнялись с переодетыми разведчиками, из кабины вылез офицер.

– Хайль Гитлер! – громко прокричал он и вскинул руку. В ответ недружное: хайль!

Это Жаков их научил. Так, на всякий случай. «Ну, погодите, мы вам еще этот “хайль” припомним», – подумал Алексей, сжимая в руках автомат.

Немец по-русски не говорил, он стал общаться через переводчика. А того трудно было понять. Переводить на немецкий он еще переводил, а вот в обратную сторону у него плохо получалось.

– Это есть партизан? – выслушав командира, перевел он, указывая на лежащих у забора полицаев.

– Так точно! – ответил Жаков. – Только что поймали – и в расход…

Переводчик его недопонял.

– Что есть расход? – спросил он.

– Кых-кых! – ткнув стволом автомата в сторону убитых, проговорил Алексей и улыбнулся.

– О, я, я… понимаю! – закивал тот и перевел сказанное командиру. Тот театрально похлопал в ладоши.

– Гут! – произнес он. – Отчень карашо… – И снова: – Гут!

Он что-то сказал солдатам, и те тут же принялись загружать кузов телами убитых. Потом они покинули село.

– Уф!.. – вытер рукавом вспотевший лоб Алексей. – На этот раз, кажется, пронесло… Жаль только ребят… – это он про тех дозорных, что попали под пули сидевших в засаде немцев. Парни угрюмо промолчали.

Они сели на завалинку бывшего сельсовета и коротко перекурили.

– Ну теперь пора!.. – произнес Жаков. – Будем возвращаться. Немцы не дураки – быстро все поймут… Тогда уж нам точно несдобровать. Сами видите: тут ни лесов, ни кустиков. Сплошная степь. Тогда куда прятаться?

И они ушли, оставив после себя густой дух махры вперемешку с запахами солдатского пота. Так в чужих ненавистных кителях и вернулись в часть.

Глава четвертая

1

Американцы, взяв бомбардировщик в тиски, продолжали играть у русских на нервах.

– Да что они, в самом деле! – злился Бортник. – Была б моя воля, я бы…

– А чем тебе не нравится такой эскорт? – с усмешкой произнес Жаков. – Разве не знаешь? Так ведь только глав государств сопровождают!

Тот ухмыльнулся.

– Да нужны мне их эскорты! – говорит. – Тоже мне герои!.. Вот бы так на войне, но там этих американцев что-то не очень видно было…

Помолчали.

– Ой, не нравится мне все это, – неожиданно заявил Козырев. – После того как эти америкашки сбросили на японцев свои атомные бомбы, я уже ничему не удивлюсь.

– Это вы о чем? – не понял его Жора.

– О чем?.. А о том, что эти гады могут запросто открыть по нам огонь. Бандиты, они и есть бандиты!..

«Это точно, – мысленно согласился с ним Алексей. – Эти не пожалеют. Но зачем они их ведут? Или что-то прознали? Но откуда?..»

О том, что американцы не всегда испытывали братские чувства к союзникам, Жаков знал давно. Ему приходилось знакомиться с документами, которые наводили на грустные мысли: а друзья ли нам эти бравые американские ребята? Может, это они только показывают вид, что хотят вместе с нами одолеть Гитлера? Ведь если бы они этого по-настоящему хотели, то, как говорится, не вставляли бы нам палки в колеса.

В самом деле, начавшиеся во второй половине 1944 года столкновения между советскими и американскими авиагруппами отнюдь не были следствием традиционной для любой войны неразберихи. Уже тогда Штаты считали весь европейский континент своей зоной влияния. Однажды командующий американскими ВВС Спаатс даже демонстративно отказался обсуждать с маршалом Жуковым порядок полетов над советской зоной, заявив, что для американской авиации, дескать, нет и не будет никаких ограничений.