Когда закончится август (ЛП)

Я последовала за ним внутрь. К моему удивлению, Ноа подошел прямо к шкафу и достал рюмку. Он налил себе виски и выпил его, прежде чем швырнуть на стойку. Он был зол. Что-то в этом было чертовски сексуальное.

— Можно мне одну? — спросила я.

— Нет.

— А почему нет?

— Потому что ты не должна идти на свидание выпившей. Ты должна быть бдительной.

— Одна рюмка мне не повредит. Это меня успокоит.

— Нет, — повторил он.

— Ты забываешь, что я уже не несовершеннолетняя?

Его глаза прошлись по моему телу. — Сейчас это до боли очевидно, — он схватил бутылку и убрал ее. — Ты все равно не захочешь пить это дерьмо.

— Оно достаточно хорошо для тебя, но не для меня?

— Оно слишком крепкое.

— Можно мне попробовать?

— Нет.

— Зачем ты это выпил, если оно слишком крепкое?

Он проговорил сквозь стиснутые зубы: — Потому что мне нужно снять напряжение сегодня вечером.

— Но почему?

Он отказался отвечать, но его глаза сказали мне все, что мне нужно было знать: Ноа Каваллари ревновал, и он, наконец, начал сдаваться.

Глава шестнадцатая

Ноа

Хизер накрасила губы ярко-красной помадой цвета пожарной машины.

По какой-то причине это было похоже на удар ножом в сердце. Этот стиль просто не был ее. Она была чертовски сексуальна в этом платье, но что-то в помаде не давало мне покоя, как будто она пыталась быть кем-то, кем не была. Эта помада предвещала неприятности. Ей не нужна была косметика, она и без нее была невероятно красива.

Сегодня я проделал ужасную работу, скрывая свои чувства. Но надо было либо глотнуть виски, либо проглотить ее целиком. Рюмка была правильным решением.

Теперь она смотрела на меня своими прекрасными голубыми глазами, ее волосы волнами падали на декольте. Ее тело выглядело чертовски хорошо в этом платье, и у меня возникло желание поцелуем стереть всю красную помаду с ее губ. Если подумать, может быть, еще одна рюмка не помешает.

Я достал из шкафа бутылку и налил себе еще, но пить не стал. Мне нужно было знать, что она есть, если понадобится.

— Я никогда не видел у тебя такой яркой помады.

— Мне её одолжила Крисси. Разве это выглядит глупо?

— Это не выглядит глупо. Это просто не ты. Это как бы скрывает твои губы. — Все, чего я хочу прямо сейчас, это пососать их — с помадой или без. Я весь день был в панике, и этот момент стал кульминацией.

Предложение о покупке поместья привело меня в странное настроение. Я снова сомневался, правильно ли поступил, заставив ее продать дом. Это должно было быть правильно, но всё, что заставляло ее грустить в этот момент, действовало и на меня. И теперь, наблюдая, как она готовится к свиданию с каким-то парнем, который, вероятно, просто искал летний секс, привело меня в действительно дерьмовое настроение.

Я вел себя как ревнивый придурок. Можно подумать, что я ее ровесник, а не в своем возрасте.

Ее голос был едва слышен. — Может, мне её убрать?

Я был как в тумане. — Что? — убрать что? — Помаду.

О, помада. Какого хрена еще она будет убирать? — Я что, похожа на клоуна? — спросила она.

Вместо ответа я подошел к кухонной раковине и плеснула немного воды на бумажное полотенце. Я выжал всю влагу и подошел к тому месту, где она стояла. Я начал стирать помаду с ее губ. Она стояла неподвижно, казалось, потрясенная. Я мог понять это чувство. Я не имел права этого делать. Она мне не принадлежала, хотя временами мне этого хотелось.

Когда почти все было стерто, я выбросил бумажное полотенце в мусорное ведро. — Гораздо лучше.

Она облизнула губы, и я почувствовал, как мой член дернулся.

— Ты так думаешь? — спросила она.

— Да. У тебя красивые губы. Ты не должна их прятать.

Но я не хочу, чтобы они были на ком-то еще. Ее щеки порозовели. — Спасибо.

— Подожди.

Я подошел к кровати и полез под нее за сумкой с фотоаппаратом.

— Мне показалось, ты сказал, что не взял сюда фотоаппарат.

— Нет, я сказал, что приехал сюда не для того, чтобы фотографировать, но я никогда не выхожу из дома без фотоаппарата. Никогда не знаешь, когда он тебе понадобится. Солнце уже садится. Это идеальное освещение. Давай выйдем на улицу. Я сделаю несколько снимков тебя в этом платье.

— Знаменитый Ноа Каваллари собирается меня сфотографировать? Я чувствую себя такой особенной, — поддразнила она. — Серьезно, это круто.

Увидев улыбку на ее лице, я удивился, почему не подумал об этом раньше.

Оказавшись снаружи, я показал ей, где встать, но не стал указывать, что делать. Она была естественна перед камерой, органично улыбалась и смеялась, когда я отрывался. Оставшийся солнечный свет отбрасывал блики на ее светлые локоны.

В какой-то момент ее волосы упали ей на лицо, поэтому я потянулся, чтобы отодвинуть их в сторону, и заметил, что моя рука чертовски дрожит. Я серьезно терял свой разум.

После того, как я перестал фотографировать, Хизер спросила: — Ты отправишь их мне?

Мой разум все еще был в тумане. — Что?

— Эти фотографии. Не мог бы ты прислать мне их по электронной почте?