Но для тех, кому необходимо за что-то держаться, жизнь еще более тяжела. С этой точки зрения теизм – это зависимость. Мы все испытываем зависимость от надежды на то, что сомнения и страдания однажды исчезнут. Это болезненно сказывается на обществе. Если большинство его членов зависимы от надежды обрести почву под ногами, такое общество оказывается не очень-то сострадательным.
Первая благородная истина Будды гласит: если мы страдаем, это вовсе не значит, что что-то идет не так. Какое облегчение! Наконец-то кто-то сказал правду. Страдание – часть жизни, и мы не обязательно испытываем его лишь потому, что сделали неверный шаг. Однако на деле каждый раз, когда мы чувствуем боль, мы уверены: что-то не в порядке. До тех пор, пока мы висим на крючке надежды, нам кажется: мы как-то можем смягчить или изменить свои переживания, – и мы продолжаем страдать.
В тибетском слово «надежда» звучит как
Для нетеистического ума отказ от надежды – это начало начал. Вы даже можете повесить на свой холодильник записку «Оставь надежду» вместо более традиционного «Я становлюсь лучше с каждым днем».
Мы всегда пытаемся отрицать то, что перемены – это естественный ход вещей.
Страх и надежда возникают из ощущения, что нам чего-то не хватает, они происходит из ощущения бедности. Мы просто не можем расслабиться и быть собой. Мы цепляемся за надежду, а она лишает нас настоящего момента.
Вместо того чтобы предаваться мыслям о собственной несостоятельности, мы могли бы признать, что прямо сейчас чувствуем себя как кусок дерьма, и не делать вид, что всё в порядке. Так мы проявили бы сострадание к себе. Так мы проявили бы храбрость. Мы могли бы почувствовать, как это дерьмо пахнет, потрогать его и рассмотреть его текстуру, цвет, форму.
Мы можем исследовать природу этого куска дерьма. Мы можем узнать природу неприязни, стыда и смущения и больше не считать эти ощущения чем-то неправильным. Мы можем отбросить надежду на то, что где-то есть лучшее «я» и оно однажды появится. Мы не можем просто перешагнуть через самих себя, как будто нас нет. Гораздо правильнее будет прямо взглянуть на все наши надежды и страхи. И тогда мы обретем уверенность в своей изначальной нормальности.
В этот момент на первый план выходит отречение. Мы отрекаемся от надежды, что наш опыт мог бы быть другим, а мы сами – лучше. Буддийские правила для монахов, советующие отказаться от опьяняющих веществ, секса и так далее, не утверждают, что эти вещи изначально плохие или аморальные. Проблема лишь в том, что мы используем их в качестве нянек. Мы используем их, чтобы убежать от происходящего, отвлечься и обрести комфорт. На самом деле мы отрекаемся от упорной надежды на то, что есть способ не быть собой. Учение об отречении побуждает нас анализировать, что происходит каждый раз, когда мы цепляемся за что-нибудь, не в силах вынести происходящее.
Однажды во время перелета я разговорилась со своим соседом. Он постоянно прерывал наш разговор, чтобы принять какие-то таблетки. Я поинтересовалась, что это за лекарства. Мужчина ответил, что это успокоительное. Я сказала: «О, вы нервничаете?», на что он ответил: «Сейчас нет, но думаю, что начну, когда окажусь дома».
Этот мужчина может показаться вам нелепым, но что происходит с
Если надежда и страх – это две стороны одной медали, то это же верно и в отношении безысходности и уверенности. Если мы готовы отказаться от надежды на то, что неуверенность и боль однажды исчезнут из нашей жизни, тогда мы сможем расслабиться и принять шаткость нашего положения. Это первый шаг на пути. Если мы не заинтересованы в том, чтобы выйти за пределы страха и надежды, тогда нет смысла принимать прибежище в Будде, дхарме и сангхе. Принятие прибежища в Трех драгоценностях означает отказ от надежды обрести опору. Мы готовы к принятию прибежища, когда это учение – готовы мы его полностью воплотить в жизни или нет – кажется нам очень знакомым, и мы встречаемся с ним, как ребенок с матерью после долгой разлуки.