Когда враг с тобой

— Зара, я убью тебя, — сказал Армен устало, но жёстко. — Не смей так разговаривать со мной! Я твой старший брат!

— Ара!

— Заткнись!

У Зары спина похолодела от ледяного взгляда старшего брата — он был невменяем, ярость поработила его мозг. Почему? Это для неё осталось загадкой на всю жизнь. Через три часа они уехали в столицу Армянской Советской Социалистической Республики, славный город Ереван.

А в положенное время родился мальчик. Совершенно черноволосый армянчик, никакой не русский. Дали ему имя Карен…

И шли годы… Нет, уже не шли — летели!

Огромная страна СССР, преодолев старческий застой Брежнева, Черненко и Андропова, яростно и быстро отбушевала голодным желанием перемен к показному телевизионному западному Клондайку, обещанному Михаилом Горбачёвым, а после рассыпалась карточным домиком после удара кулака по разгульному столу вечно пьяного Ельцина. Пошёл беспредел девяностых. Лихих. Кровавых.

Тогда-то Иван Алексеевич Данилов и понял, что только сила в беззаконное время приведёт его к личному финансовому процветанию. А где финансовое процветание, там и комфортное счастье — в эту формулу Иван поверил сразу, безоговорочно. А так как человек он был морально сильный (дух закалился в тяжёлое обидное детство), он создал такую мощную мафиозную структуру в Краснодарском крае, что получил почётное звание «дон», наподобие итальянских бандитских владык, чем очень гордился.

Спрут Данилова мог стать монополистом на юге России, да не тут-то было — другая мощная группировка осадила притязания русского «дона», и группировка эта тоже была новороссийская. А правил этой этнической организацией (там были все выходцы из Армении: и армяне, и русские, и евреи с грузинами) такой же страшный и суровый мужчина, как «дон» Данилов, Ара Балаян. Он ни в чём не уступал Ивану Данилову, разве что в росте — Ара Балаян значительно уступал в высоте. Зато Ара превосходил Ивана массой тела, особенно в области живота, — объём этого органа разрастался так быстро, что «соратники» посмеивались: «Армен спереди пивной бачок подцепил!»

И сделать этому «конкуренту» Иван ничего не мог…

И годы сменялись цветным калейдоскопом. И все эти годы два брата скрежетали зубами от ярости друг к другу, ни разу не соприкасаясь лично. Ни разу не увидели друг друга, ни разу не посмотрели друг другу в глаза, не сказали пары слов, даже самых отвратительных. Но Новороссийск «отдыхал» — негласный бандитский мир соблюдался неукоснительно.

Милицейские чины получали ордена и медали, и лезть в странный мир бандюганов не пытались принципиально, ибо знали, что любопытных там ждёт одно — смерть…

Иван Данилов на деятельность Ары в Краснодарском крае смотрел сквозь пальцы — тот упорно соблюдал дистанцию, за которой мог возникнуть конфликт. А Иван к войне с армянами не стремился, других дел хватало с лихвой. Не хотел он никаких разборок. Пусть пыхтит, надувается спесью и денежной массой — бог с ним! Ивану он пока не мешал…

Когда в Новороссийске появился ещё один родственник Ары, некий Карен Балаян, Ивану было даже лень проверять на вшивость нового недоросля из Еревана — приехал и приехал. Уродом больше, уродом меньше! Сказали, что приехал с матерью. Короче, маменькин сынок.

— Больше об ублюдке мне не напоминать. — Иван отмахнулся и забыл. Других дел было невпроворот…

Армен Балаян, обняв приехавшего родственника, долго и внимательно рассматривал (что в нём от Данилова?), чем заметно смутил молодого человека.

— Племянник! Карен! Кровь Балаянов! Наша! Наша кровь! Ты мне как сын!

Но мать запретила Карену идти на поводу у могущественного дяди, а с братом разругалась.

«Ничего, — улыбался про себя Ара. — Придёт время, и щенок будет есть у меня с ладони. Я найду ему смазливую девку, которая сделает его моей послушной марионеткой! И тогда, Ваня, ты заскулишь раненой собакой, когда узнаешь, кто тебе нанёс смертельный удар! Родной сын! Карен!..»

Однажды в семье Камневых, потомственных москвичей, людей, ничем не выдающихся, но гордящихся своими природными столичными корнями, родился мальчик. Ему дали имя Антон. Антон Камнев.

А потом, через два года, появился на свет второй мальчик. Саша.

Только отец, признав второго ребёнка официально, не признал фактически.

— Нагуляла, сволочь! — Эти крики разгневанного изменой жены подвыпившего супруга раздавались в квартире Камневых много лет подряд.

Саша рос изгоем.

Вся любовь и внимание отдавались старшему брату. А Сашу даже мать стала тихо ненавидеть, хотя, реально изменив супругу в санатории у моря, не быта уверена, что ребёнок не от мужа. Она знала, сердцем, душой, на уровне подсознания, — муж зря Сашу изводит, его это кровь — такой же белобрысый тихоня, плакса и трус. А вот Армен, разбалованный сын академика из Новороссийска, вот тот был самцом во всех положительных смыслах этого звания. Любил так любил — по полной.