Когда Волга текла кровью

—    Ну, вам пора идти. Ваш связной Марек проводит вас на командный пункт. Берегите себя, и удачи.

Я отдал честь и вышел. Обер-ефрейтор Марек уже ждал в прихожей. Я его знал с тех пор, как принял роту. Он был из Верхней Силезии, у него там была небольшая ферма — а сам он был воплощенная надежность. Я был рад снова увидеть его честное лицо.

—    Ну, Марек, старая каналья, как дела? — я протянул ему руку.

—    Хорошо, герр лейтенант. Мне пока чертовски везет!

—    Был в отпуске?

—    Нет, герр лейтенант, последний раз — еще во Франции.

На обеих фотофафиях: разрушенные дома на Краснознаменской улице, известной у немцев как «Ления»

—    Тогда это черт знает как давно!

—    Ну да, но я не женат, и пришлось несколько раз уступить его женатым товарищам.

—    Когда закончится эта заваруха, придет и твоя очередь. Я прослежу.

Пока мы болтали, Марек вывел меня наружу по лабиринту коридоров под бывшей женской тюрьмой. Через улицу, параллельно, почти точно совпадая с линией север—юг, шла линия железной дороги. Мы повернули на восток и пошли в сторону будущего наступления к Волге. Временами слышался автоматный и ружейный огонь. Он доносился слева, из центра города. Над слегка светящимся горизонтом виднелись развалины каменных зданий, молчаливые и мрачные. Промежуток между ними — мешанина обугленных бревен — еще дымился. Метров через сто Марек ввел меня в подвал частично выгоревшего блокгауза. Я был на командном пункте роты. Он располагался в яме в подвале, перед которым темнели остатки кирпичной стены, с которой можно было наблюдать за противником. Когда я вошел, слабый свет гинденбурговой лампы («парафиновая плошка», или «тепловая свечка». — Прим. пер.) позволял лишь слегка различать обстановку. Темная фигура вытянулась и доложила: «Командный пункт 7-й роты. Фельдфебель Гроссман с тремя связными рад снова видеть вас в роте, герр лейтенант».

Я взволнованно взглянул в глаза испытанных друзей. По небритым Лицам, черным от сажи, читалось напряжение последних недель. Они были искренне рады видеть меня. Слов не хватало — их заменило рукопожатие.

—    Спасибо, Гроссман, вольно. Доброе утро, каме-раден!

—    Доброе утро, герр лейтенант!

—    Марек, пока остаешься здесь. Гроссман, покажи мне, где здесь что, у нас приказ атаковать через два часа. Марек, приведи командиров 5, 6 и 8-й рот и скажи, что приказом командира батальона сегодня они подчиняются мне. Ты знаешь, где у них КП?

—    Так точно, герр лейтенант, здесь все сидят друг у друга на головах.

Когда Марек рысцой убежал, фельдфебель Гроссман показал мне, где мы находимся, на захваченной карте Сталинграда. Оторвав глаза от карты, я взглянул в озорные глаза унтер-офицера; у него висел Железный крест первого класса. Мои глаза широко раскрылись от удивления:

—    Ничего себе, Павеллек! Юшко — ты унтер-офицер и у тебя Железный крест первого класса! Как тебе удалось?

За него ответил фельдфебель Гроссман:

—    Три дня назад Павеллек с легким минометом вывел из строя батарею «ратш-бумов» (советская 76-мм пушка. — Прим. ред.) и был повышен в унтер-офицеры и представлен к Железному кресту первого класса.

—    Фантастика! Юшко, ты должен мне об этом рассказать.

—    Ну что тут рассказать, герр лейтенант, мы пробивались через южную часть города, и я увидел целую батарею, четыре пушки, которые выкатывали на позицию прямо на перекрестке. Ну, я установил миномет за стеной, одна нога здесь, другая там — и второй выстрел дал прямое попадание, а дальше уже просто домолачивал. 20-30 минут, как дождик — как вы делали под Каневом на Днепре, когда Иваны (немецкое прозвище советских солдат. Подобно тому, как немецких солдат называли «фрицами» или британских «томми». — Прим. ред.) подошли на 40 метров по пшеничному полю, и вы дали им из легкого миномета отпущение грехов. Я ничего не забыл.

Я вернулся в мыслях в Оберлаузиц и во Францию, где я обучал этих грубых, но честных людей из Верхней Силезии владеть оружием пехоты. Иногда они втихомолку ругали меня, но знали, что я так же требователен к себе, как и к ним. В конце концов, я показал им все, что было на самом деле нужно. При этом я просто передал им то, что вложили в меня инструкторы рейхсвера. А они были родом в основном из Силезии и Восточной Пруссии.

—    И что потом?

—    Ну, весь батальон рванулся вперед; из-за моего благословения сверху Иван почти не оказал сопротивления, и мы взяли еще один кусок этого чертова города.

Я обернулся к фельдфебелю Гроссману. Он был в моей седьмой роте с тех пор, как у Канева год назад в августе (1941 г.) первый батальон был полностью обескровлен (в том бою батальон лишился практически всех офицеров. Командир батальона майор фон Хейдбранд унд дер Лаза и его адъютант, лейтенант Вилль, ранены. Командир 1-й роты, обер-лейтенант Ханн, убит шрапнельной пулей в голову; командир