Когда устанет даже смерть

Свитари промолчала, но Грэм заметил недобрый взгляд, которым она провожала мужика.

– Он может стать для вас проблемой? – спросил Нэйв, как бы невзначай поправляя висящий на плече автомат.

Мелькнула мысль: а может, попробовать ударить на опережение? Завалить этого в спину, прыгнуть в фургон и… и что

дальше? Сидеть с полученной информацией, как пресловутая собака на сене, и шарахаться от каждой тени, ожидая

убийц Доминиона? Да и Лорэй – как они отреагируют? Где гарантия, что та же Ри не сунет ему нож в бок?

Хороших вариантов Грэм не видел, как ни крутил текущую ситуацию. Мелькнуло даже малодушное сожаление, что

зря не воспользовался предложением Свитари и не покинул фургон на городской окраине.

Но менять что-то было поздно, и потому капитан поднял на руки Эйнджелу и понёс в пакгауз.

Просторное хорошо освещённое помещение примерно на треть было заставлено контейнерами и коробками. В углу

стоял небольшой погрузчик, а на полу тут и там валялись крупные куски упаковочного материала. В закутке за

перегородкой ютились пара столов, несколько стульев и невзрачный терминал. Если бы Грэм не знал, что пакгауз

используют доминионцы, решил бы, что там ведут складской учёт и гоняют чаи в свободное время.

На разболтанном столе сидел молодой – вряд ли старше Грэма на вид – парень. Меньше всего он походил на бойца: худой, легкокостный, нарочито небрежная одежда придавала ему инфантильный вид. Дольше всего взгляд Нэйва

задержался на копне длинных, до плеч, волос парня. На Гефесте мужчины традиционно стригли волосы коротко или

сбривали их вовсе – эхо былой жизни под куполами, когда пресная вода отпускалась по нормам и мытьё пышной

шевелюры превращалось в бессмысленное расточительство.

Несмотря на легкомысленный вид, жёсткий взгляд “инфантила” и то, как рядом с ним держался боевик, яснее ясного

выдавали начальника. Вероятно – реального командира группы доминионских агентов. Ну а молодость... Техники

омоложения – обыденность даже по меркам развитых миров Союза.

Парень задержал равнодушный взгляд на Эйнджеле, которую Грэм бережно нёс.

– Жива? – уточнил доминионец, спрыгивая со стола.

Нэйв коротко кивнул.

– Неси туда, – он указал по направлению к одной из дверей, – положи в одну из медицинских капсул.

Тон “инфантила” подразумевал полное и безоговорочное послушание окружающих. На этом его интерес к раненой

исчерпался – вниманием доминионца всецело завладели пленники, второго из которых как раз вносил в пакгауз

боевик.

В тесном закутке у стены выстроились шесть новеньких медицинских капсул, окружённых кусками упаковочного

материала. Грэм видел, что устанавливали их в лихорадочной спешке, с расчётом на быструю эвакуацию. В одной из

капсул уже лежал без сознания мужчина в маскарадном костюме. Страховочные ремни плотно и надёжно охватывали

его тело, лишая возможности пошевелиться. Грэм без труда узнал Кристофера Поунда – финансового воротилу и

друга сенатора. Тут же на куске упаковочного пластика лежало тело молодого парня в окровавленной белой ливрее –

водителя. Нэйв невольно пожалел бедолагу, ставшего одной из “побочных” жертв операции.

Уложив Эйнджелу в капсулу, Грэм повернулся к доминионцу.

– Рид, – соизволил представиться тот. – Тебя я знаю.

– Хорошо. Её нужно увезти отсюда, – Нэйв кивком указал на Эйнджелу.

– Зачем? – удивился Рид. – Она нужна при допросе.

– Нет, – упрямо мотнул головой Грэм, отметив вопросительный взгляд боевика, брошенный им на Рида. – Ей хватило

на сегодня. Справимся сами.

– Мы? – иронично поднял бровь Рид.

– Мы, – спокойно подтвердил Нэйв. – Или ты знаешь болевой порог, при достижении которого наши импланты просто

выжигают мозг носителя?

По взгляду Рида капитан понял ответ.

– Нет, – мгновением позже подтвердил его догадку доминионец. – Не знаю.

Грэм мысленно перевёл дух. Сейчас он одержал маленькую победу, выиграв немного времени. Осталось использовать

его с толком и остаться в живых.

– Справимся без Эйнджелы, – заключил Грэм.

– Ты точно из контрразведки, Айвенго? – ехидно поинтересовался Рид. – Или, может, у вас там кружок сердобольных

волонтёров, помогающих сирым да убогим? Ау, капитан! Мы не в игрушки играем, если ты вдруг забыл. Каждый, – он

обвёл рукой всех присутствующих, – из нас знает, на что подписался. И даже если твоя Ровена спятит от переизбытка

чувств – она тоже прекрасно знала, на что шла? Понятно? А эмпат нам тут нужен.

– Нет, – Нэйв услышал, как боевик раздражённо зашипел и пробормотал что-то про “сопливого рыцарёнка” и

“чёртовых потаскушек”.

– Других слов нет? – Грэм презрительно оглядел сквернослова.

Терять капитану было нечего: то, что живым его отсюда не выпустят, Грэм знал и так. Потому причин деликатничать с

врагом – а доминионцы оставались для него врагами – не наблюдал.

Боевик зло прищурил глаза и качнулся было к капитану, но был остановлен властным:

– Осади.

Рид бросил это слово коротко и словно небрежно, но боевик тут же замер. Ещё одно наблюдение в копилку Нэйва: дисциплина в отряде железная. Хотя как это знание могло ему помочь – Грэм не представлял.