Когда устанет даже смерть

Свитари закусила губу и молча уставилась в темноту за окном. А вот капитан молчать не мог. Если фразу Нэйва

перевести на цензурный, то капитан спрашивал: как так получилось, что выехавший следом Гуннар умудрился

опоздать, и какой тогда вообще смысл в подобной группе прикрытия?

– Вот не надо на меня орать! – огрызнулся Гуннар. – Пробка грёбанная, всё перекрыто из-за сраных праздников, а у

меня не траханный членовоз с мигалкой и сраным приоритетом на дороге! Умный? Вот обеспечь мне такое – тогда и

будешь орать! А сейчас завали спермоприёмник, сопляк.

Нэйв открыл рот для резкого ответа, но сообразил, что вот сейчас не то время, когда надо затевать скандал. Тем более

что Гуннар, как ни крути, прав.

– Извини. Погорячился, – буркнул он.

– Бывает. Тоже извини, – отозвался здоровяк. – В общем, Клео в норме. Шок на фоне нервного истощения и

кровопотери.

– Мы едем, – Грэм посмотрел на навигатор. – Расчётное время прибытия – тридцать минут.

– Принял.

– Ты же оставишь его мне? – голос молчавшей до того Свитари прозвучал пугающе-холодно.

– А ты сомневаешься? – хмыкнул Гуннар. – Для тебя, моя кошечка, я всегда оставлю живую мышку. Конец связи.

Комм замолк. Грэм накрыл ладонь Свитари и сказал:

– Я тебе покажу пару приёмов с ножом. Ну, если ты не против.

– Люблю учиться, – сквозь зубы ответила та.

Глава 14

Новый Плимут. Охотничий домик сенатора Шарона

— Итак, — Гуннар обошёл висящего сенатора. — Господин Шарон, вы сильно облегчите мне работу, а себе — жизнь, если честно, как на исповеди, ответите на все вопросы.

Сенатор детально и в красках описал маршрут, коим нужно проследовать Гуннару вместе с его вопросами, продемонстрировав удивительное для воспитанного человека знание площадной брани.

Гуннар сокрушённо поцокал языком.

– Жаль…

Он указал в угол, где на принесённой сверху трофейной шкуре сидела мрачная Эйнджела. Она куталась в плед и

смотрела на висящих на цепях мужчин с лихорадочным блеском в запавших глазах.

— Я, пожалуй, попрошу нашу милую даму покинуть помещение и применю кое-что из ваших приёмов на вас. Для

очистки совести я даже сделаю аллергопробу на “Болтунишку”, но уверен, что вы аллергик, как и все остальные из

вашей милой компании извращенцев со станции.

Шарон презрительно скривился, и эмпат почувствовала кипящую в нём злобу. Злобу, отражающую её собственную.

Вот только злоба Эйнджелы густо мешалась на страхе: события последнего часа наложились на воспоминания

прошлого и девушка не могла унять трясущиеся руки. Она одновременно хотела оказаться как можно дальше отсюда и

хотела видеть, как этот урод будет наказан. Побеждало второе желание, тем более что сил встать у неё просто не было.

Казалось, болело всё тело.

— Вы как, господин сенатор, только других резать любите или сами иногда балуетесь?

Услышать ответ ему не довелось.

– Контакт! – ворвался в эфир крик одного из оставленных на КПП бойцов.

Следом Гуннар услышал хлопок бесшумного подствольного гранатомёта и стрёкот автоматных очередей. Липкий

холодный ужас сжал сердце Эйнджелы. Бежать. Бежать и прятаться – в тот момент в её больном сознании поселилась

только эта мысль.

Она попыталась встать, но лишь едва не завалилась набок.

— Сиди, – коротко бросил ей Гуннар. – Все за мной.

И выбежал из подвала.

Шарон, покачиваясь на крюке, прислушивался к происходящему снаружи, а Эйнджела обшаривала взглядом подвал в

поисках оружия. Увы, даже если бы оно нашлось, ей вряд ли хватило бы сил его поднять.

В раскрытую дверь доносился шум боя, но понять, кто с кем сражается и каков итог, не представлялось возможным.

Тут на глаза Эйнджеле попался коммуникатор Гуннара. Всего несколько минут назад она говорила по нему с сестрой, уверяя ту, что всё в порядке. Рано, выходит, радовалась.

Дрожащим пальцем она выбрала из списка номер Пич.

– Что там? — тихо выдохнула эмпат.

– Дерьмо, — коротко бросила хакер и отключилась.

В следующую секунду коммуникатор подвис и отключился. Не требовалось много ума, чтобы понять, что Пич

уничтожает информацию на нём, как ранее поступила с её собственным. Лучшее доказательство, что дело плохо.

Казалось, прошла вечность, прежде чем на лестнице зазвучали шаги. Эмоции не походили на Гуннара, но Эйнджела

до последнего надеялись, что это кто-то из его людей.

В подвал ворвались двое в сером городском камуфляже и бронежилетах. В лоб Эйнджеле уставился автоматный ствол, увенчанный толстой трубой глушителя.

— Чисто, – сообщил один из них.

По этому сигналу в подвал вошёл седовласый мужчина, одетый в серую форму охранника.

-- Халлек, – облегчённо выдохнул сенатор.

– А ты что, ожидал кого-то другого? – осведомился вошедший. – Снимите их.

Эмпат больше не питала иллюзий по поводу незнакомцев и своего будущего, а потому больше не сдерживалась.

Каждый в комнате в один миг ощутил парализующий страх, невероятную слабость и боль от многочисленных ран.