Когда усталая подлодка...

Он очень быстро просек ситуацию, благоприятствующую сдаче зачетов и оседлал ее прочно. Вот что значит многострадальный опыт! Капитан 3 ранга, а не старлей, кем я был в ту пору. В сдаче зачетов он резко вырвался вперед и это несмотря на то, что Б.И. не менее полусуток проводил в штурманской рубке. Ежедневно.

— Боря! Поделись опытом с салагой. Образумь несмышленыша. Мне очень редко удается расколоть Б.И. на зачет. Уклоняется, как от торпеды. Быстро и решительно!… — прошу Б.П.

— Не спеши в пекло поперед батька! Служи, как пудель, салага, и учись, пока я жив!… — регочет Б.П.

Но и карась-салага не дремал. Очень скоро выявил, что Б.П. нашел способ планирования успешной сдачи зачета. Способ был прост, как репа, но требовал строжайшей конспирации.

— Боря, выручай! — подкатывает Б.П к Б.А.

— Мне сегодня сдавать зачет. Продуй Б.И., что тебе стоит? С меня, сам понимаешь, бутыльброд…

Принципиальность Б.А. рассыпалась, как карточный домик в предвкушении стопаря шила с бутербродом, украшенным икоркой.

Поломавшись несколько секунд для приличия, Б.А. соглашался:

— Ладно, так уж и быть. Готовь бутыльброд, а я пошел на плаху к Б.И…..

Когда начиналось сражение титанов, Б.П. мчался в свою каюту, судорожно листал конспекты и книжки по спланированному зачету. И ждал моего кодированного сигнала — «Дыня». Пока Б.И. рассказывал, как он «разделал под орех» Б.А., тот заглаживал горечь поражения шильцом, разведенным по широте Заполярного круга. Под красную икорку.

Далее Б.А. отправлялся в курилку, а Б.П., получив мое оповещение, мчался к Б.И. Графочки у Б.П. успешно заполнялись, а на мои у Б.И. не находилось времени.

— Б.П. ближе к провизионкам, а я ближе к Б.И. Надо этим воспользоваться … — наконец-то сообразил и салага.

Очередной сговор Б.П. с Б.А. Сражение с заведомо известным исходом, но… — я не даю сигнала «Дыня» помощнику, а сам подкатываю к Б.И.

— Борис Иванович! Сил нет, как хочу сдать зачетик…

— А что? Давай-ка и тебя проверим на герметичность… — светится благосклонностью Б.И.

Через полтора часа, под зубовный скрежет Б.П., и я хвалился парочкой заполненных графочек. Б.И., отвергнув притязания Б.П. на сдачу зачета, отправился в каюту. Передохнуть.

Б.П., затолкнув меня в штурманскую рубку, учинил разбор полетов. Внешне Б.П. был совершеннейшим симпатягой. Среднего роста. Ладно скроен и крепко сшит. Всегда с аккуратной прической белокурых, вьющихся волос. Глаза — серо-голубые, с белыми, но длинными ресницами. Ариец, да и только. Говорит четко и понятно. Не мусорит свою речь лишними междометиями. Матерным языком не злоупотребляет, кроме случаев крайнего возбуждения или гнева. В гневе его прекрасное русское лицо преображается далеко не в лучшую сторону. От внешних дужек ноздрей, двумя скобами до подбородка образуются уродливые складки. Голос, баритон, начинает заполняться желчной скрипучестью. Симпатяга остался за дверью штурманской рубки, а передо мной скрипел и громыхал громом непосредственный и старший начальник в одном лице.

— Штурман, бля! Ты какого х… не оповестил меня, а сам полез к Борису Ивановичу?…

— А что, нельзя? Чего это ты уготовил для меня роль оповестителя?…

— Да ты что дуриком-то прикидываешься?… Я пою, кормлю Б.А., чтобы он проигрывал, а ты будешь пожинать плоды? Вот те х…!… — в запальчивости раскалывается Б.П.

— Вот те раз! Ты что, и в самом деле ченчуешь с Б.А. таким образом?… — изображаю удивление.

— Ты только об этом не проболтайся. Иначе нам всем хана … — разом сникает Б.П.

— Не проболтаюсь. Ну, а ты, Борис Петрович считай, что это был мой ответ лорду Керзону …

— Какой ответ и какому еще Керзону?…

— А помнишь, как ты меня науськал заявиться к флагминеру флотилии с «протокольным» коньячком?…

— А-а! Ха-ха-ха! … — развеселился Б.П., и вновь стал обаятельным мужиком.

— Подписываем конвенцию о предотвращении инцидентов в море? … — продолжая смеяться, предложил Б.П.

Весьма своевременно. Ибо Борис Иванович начал охладевать к игре в одни ворота. Подвернувшийся случай вновь разогрел его интерес.

— Не найдется ль для мальца полстаканчика шильца … — промурлыкал Б.А., как-то появившись в штурманской рубке. В руках он мял хорошую тараньку.

— Шила в мешке не утаишь! Сейчас, Б.А., спроворим. В самый раз будет, обед на носу. Перо — сам Бог велел!… — поддержал я его усмирения, достав канистрочку из сейфа.

— А ты что, не будешь что ли? … — завидев на прокладчике один стопарь, удивился Б.А.

— Извини, нет. В море у меня это дело организм не принимает. Даже вино не пью…

— Не может быть! Ты либо больной, либо малахольный. Впрочем, как знаешь … — Б.А. выверенным движением отправил содержимое стакана по прямому назначению. Крякнул, нюхнул тараньку и стал ее чистить.

— Ты, вот что … скажи вестовым, чтобы они твое вино мне отдавали. Идет?…

— Где наше не пропадало? Идет. Только ты должен будешь выигрывать у Б.И. тогда, когда я скажу. Идет?… — выставил я свое условие.

Для чего? Я и сам не знал. Видимо из подспудного духа противоречия, Б.П. просит об одном, а я о другом.