Когда ты рядом. Дар

Незадолго до того, как я впервые увидел Стеллу, она познакомилась с Мартином, мужчиной, от которого зависела до самой смерти. Это ее слова, не мои. Она так и сказала: зависимость. «Что за чепуха, — ответил я, — не Мартин, так кто-нибудь другой». — «Нет», — твердо сказала она… Она от него зависит. Сам я завишу от своего старого тела, от болей в суставах, и это вызывает очень неприятное чувство бессилия перед природой. Естественно, такие мысли облегчения не приносят, а боли по-прежнему остаются невыносимыми и смешными одновременно: нервный тик в правом веке, постоянный зудящий отзвук в левом ухе («ля» в верхних октавах), ни с того ни с сего подпрыгивает сердце. Не то чтобы это меня тяготило, но это не дает мне забыть, как обстоят дела на самом деле. Кроме того, на правой ступне у меня мозоль, поэтому, надевая новые ботинки, я начинаю хромать. Следовательно, я завишу от пары ботинок. И завишу от дорожной службы Осло, которая зимой не посыпает улицы песком, завишу от погоды, потому что в январе холодно и скользко, а летом меня мучают тепловые удары и беспощадное солнце. Я завишу от глупости, которую газеты и телевидение ежедневно на меня выливают, и от почти оглохшего соседа — он еще старше меня, и у него ужасные музыкальные пристрастия. Завишу от моей несуществующей веры в волю Божию и ее исполнение. Завишу от страха упасть, но не умереть (смерти я не боюсь), а выжить и превратиться в живой овощ, зависящий от терпеливого профессионального ухода. Но зависеть от другого человека? Нет, я никогда ни от кого не зависел в ее понимании этого слова.

—  Думаю, это неправда.

—  Что?

—  Что ты никогда ни от кого не зависел.

—  Можешь думать как тебе угодно, Стелла, но мне-то виднее.

Мартин был красивым мужчиной, внешне похожим на Стеллу. Был и остается красивым мужчиной. Он ведь все еще с нами, он не прыгнул за Стеллой, когда она упала. Но вот пытался ли он ее остановить? Или же сам столкнул ее? Я знаю, что его постоянно вызывают в полицию на допросы. Конечно, у них свои подозрения, а у меня свои, которых немало. Но, по-моему, он ее не сталкивал. Он не хотел. В неудачах жены всегда виноват муж — я сужу по собственному опыту. Он был недостоин Стеллы, это верно, я считал его тщеславным дураком (о чем и сказал одной странной даме из полиции, которой давал показания). Он был мужланом, но он не убивал ее. Для этого нужно помимо прочего еще иметь мужество.

Аманда

Все, что священник сегодня скажет, — вранье.

Потому что: 1. Я не верю в Бога. Я не верю в смерть. Я не верю в маму. Я не верю в папу. 2. Я не верю в землю. Я не верю в небо. Я не верю в звезды. Я не верю в деревья. Я не верю в траву. Я не верю в птиц. 3. Я не верю в Норвегию. Я не верю в премьер-министра. Я не верю в своих учителей, друзей или кого-то еще. 4. Я не верю в свое тело, в свою грудь, волосы, глаза, руки, зубы или рот.

Я говорю Би, что мама падает, падает и никак не упадет. Я рассказываю, что сначала мама встречает большую голубую птицу, которая надменно говорит:

— Падать и летать — это разные вещи.

— Глупости, — отвечает ей мама. — Тебе-то откуда знать?

— Ты права, я ничего не знаю, — говорит птица и летит дальше.

Потом маме встречаются белка и треска, которые грустно говорят:

— Падать и летать — это разные вещи.

— Глупости. Вам-то откуда знать? — отвечает мама.

— Ты права, мы ничего не знаем, — говорят белка с треской и падают дальше.

А потом маме встречается старуха, которую Бог выбросил с неба, потому что она была очень угрюмой и сердитой.

— Добрый день, мама, — говорит наша мама.

— Добрый день, дочка, — говорит старуха.

— Что ты делаешь здесь, между небом и землей? — спрашивает мама.

— Бог выбросил меня с неба за то, что я была такой угрюмой и сердитой, — говорит старуха. — А ты сама что здесь делаешь?

— Я упала с крыши и все падаю, падаю и никак не упаду, — отвечает мама.

— Тогда вот что я тебе скажу: падать и летать — это разные вещи, — говорит старуха.

— Глупости, тебе-то откуда знать? — говорит мама.

— Ты права, я ничего не знаю, — говорит старуха и падает дальше.

Аксель

Их свел зеленый диван.

Стелла жила тогда вместе со своей дочкой Амандой. Ей достались в наследство от тетки какие-то деньги, и на них она решила купить диван. Мартин работал в компании, продающей эксклюзивную мебель в Осло, занимался доставкой товара на дом. Так они и повстречались. Будь я на месте Стеллы, я бы по-другому потратил эти деньги — на вино или музыку. Был бы моложе, съездил бы в Лондон, прокатился на новом чертовом колесе «Лондонский глаз». А Стелла купила зеленый диван. Как-то раз я сидел на этом диване, он мне не понравился: длинный и жесткий. Чем-то похож на сухие зеленые женские губы.

Стелла рассказывала мне, что, доставив диван, Мартин не захотел уходить: он вдруг возник вместе с диваном на площадке грузоподъемника прямо перед ее окном на девятом этаже.

— Он вдруг появился в оконном проеме, такой красивый, он смотрел на меня с улыбкой, сидя на диване.