Когда ты был старше

Я смотрел, как он, идя к двери, перебирал длинными худыми ногами, будто они принадлежали кому-то совершенно другому.

До того как я уехал в колледж, у меня была куча времени, чтобы насмотреться на эту походку, но меня по-прежнему удивляло то, как он вышагивал на своих двоих. До того выдержанно, что становилось страшно. Девушек и неприятности притягивал к себе словно магнит. Тогда-то девчонки вовсе и не спешили прочь.

Внутри рынок был освещен лишь наполовину. Явно еще не открыт. Бен постучал в автоматически раздвигавшуюся дверь, и через некоторое время пришла женщина, отперла ее ключом и рукой сдвинула в сторону. Ровно настолько, чтоб Бен протиснулся внутрь.

И я подумал: «Это мой старший брат. Что тут поделаешь?»

Я неспешно ехал обратно к маминому дому… до сих пор категорически отказываюсь называть это место домом… и заметил свет в окне небольшой пекарни на углу. Трудно сказать, было заведение открыто или нет.

Пекарня новая. Во всяком случае ей было меньше шести лет. Очень четко помню, что на этом углу когда-то размещалась химчистка.

Я подъехал и припарковался у входа. Было странновато видеть улицу настолько пустой почти в семь утра. Будто в каком-то фантастическом фильме вдруг выясняется, что ты единственный, кто остался в живых. Что стряслось с представлением о том, что канзасцы встают рано? Куча рабочих смен здесь начиналась в семь утра, а не в девять, как в больших городах. А вот сейчас если жители и проснулись, то почему-то попрятались.

Я прочел название заведения, тщательно выписанное на одной из витрин: «ВЫПЕЧКА ОТ НАЗИРА».

Вот и думай после этого, что здесь ничего не меняется.

Дверь была не заперта, и я просунул в нее голову.

– Вы открыты?

Увидел, как в мягко освещенном пространстве кухни за стойкой появилась головка молодой женщины. Волосы черные, как смоль, стянуты сзади, но не покрыты сеткой или пекарской шапочкой. Глаза у девушки были больше черными, нежели темно-карими, если только это не было игрой освещения. Короткие рукава белой футболки были закатаны почти до плеч. Сама незнакомка была маленькой. Тоненькой и маленькой.

– Не совсем, – отозвалась она. В речи прозвучал акцент, но какой, я не смог определить. – Мы открываемся в семь. Но… что вам угодно? Булочки еще в духовке, зато пончики готовы. Вы просто кофе с пончиком хотите?

Мне вдруг кофе с пончиком захотелось больше, чем ребенком хотелось вырваться из этого города. Больше, чем захотелось сигарету, пока я болтал с Беном. Сколько уже дней прошло, когда я в последний раз роскошествовал по-маленькому или вообще ощущал хоть какое-то удовольствие. Кофе с пончиком вдруг поманили, как земля обетованная. Сойду с ума, если не доберусь до них.

Хотелось сказать: «Вы и не представляете, как сильно хочу». Но не хотелось, чтобы она посчитала меня каким-то чудиком. И произнес:

– Было бы здорово.

Я закрыл за собой дверь и подошел к стойке. Лотки в витрине еще не были заполнены пончиками. Они все лежали на полках в глубине, рядом с девушкой.

– Вы что хотите? – спросила она. – У нас есть глазированные, хворост, с сахарной пудрой, плюшки с корицей… с повидлом пока нет. Не было времени начинить.

Меня вновь поразил ее акцент, но – на слух – незнакомый.

– А какие вкусные? – поинтересовался я, чувствуя себя таким же хорошим собеседником, как и мой брат Бен.

– Вкусные все. Но глазированные еще теплые. Есть что-то особенное в пончиках, когда ешь их горячими.

– Тогда глазированный.

Она вытянула из коробки небольшую разовую салфетку и, пользуясь ею, взяла пончик, не касаясь теста пальцами. Положила его на маленькую бумажную тарелку, оставив обернутым по бокам в салфетку.

– Налейте кофе сами. Ой. Хотите, чтобы я добавила сахар или молоко?

– Нет. И так прекрасно. Просто черный. Спасибо. Сколько я вам должен?

– Я кассу еще не открывала. Заплатите, когда будете уходить.

Вообще-то я собирался взять кофе и пончик с собой. Но, раз уж заплатить за них до семи было нельзя, то сел.

Отхлебнул кофе. Он был темный и крепкий, сваренный из каких-то импортных зерен отличного качества. Уж точно не тот кофе на заправках, на котором я сидел уже много дней. Я откусил от глазированного пончика, и глаза мои буквально рванули куда-то обратно в голову, закатились – такой он был вкусный.

Я поднял взгляд на девушку и увидел, что она пристально следит за мной.

– Вы сотворили волшебство, – произнес я.

– Просто они свежее тех, к каким вы привыкли.

Потом минуту-другую я сидел молча, глядя в окно. Мимо прокатили несколько машин, но дорога оставалась практически пустой. Я пил и обжирался, словно еда и напиток были спасательным тросом. Поглощал их, как умирающий, который думает, что, может быть, хотя и едва ли, еще сумеет спастись.

А потом – предсказуемо – кофе с пончиком кончились. Мне хотелось добавки.

Я встал и налил новую порцию кофе.

– Еще один? – спросила она. – Похоже, вы голодны.

– Было бы здорово.

– Как раз сочник пора вынимать.