Когда ты был старше

– Он у меня есть. Сбоку на холодильнике твоей мамы записан. Вместе с этим.

– Хорошо. Значит… я вам перезвоню.

– Расти? Я сожалею. И Патти сожалеет. И Марк сожалеет.

«Ого, – подумал я. – Сожалеть-то должен я, сукин сын».

Я повесил трубку и нашел в Интернете нужный рейс. Это вообще времени не заняло. Охренительно дорого, но чего я ждал? Такие уж они, билеты в день вылета. И я не представлял себе, как добраться до… туда… из аэропорта в Уичито. Встретят ли меня Джесперсы? Путь неблизкий. Во что обойдется аренда машины? Дорого, посчитал я.

Но я все еще не звонил Стерджису.

Опять глянул на часы. 8:44.

Его телефон значился у меня на быстром наборе. Я рассчитывал, что попаду на голосовую почту, поскольку шло совещание. Но он, должно быть, следил за тем, кто звонит. Поскольку ответил сам.

– Аммиано, – зарокотал. – Где вас черти носят?

– Я дома.

– Дома? И что вы дома делаете?

– У меня мама умерла.

Слова, слетевшие с моих губ, звучали как-то странно.

Мелькнула мысль, что он им не поверит. Потому что я не верил.

– О боже. Это ужасно. Что случилось?

– Они еще… сами не очень уверены. Возможно, аневризма или удар. Так, послушайте. Я заказал билет. Я должен лететь.

– Безусловно, должны. Езжайте. Позаботьтесь обо всем. О нас не беспокойтесь. Мы справимся. Силы небесные! Мои соболезнования, Рассел.

– Я позвоню, когда буду знать, когда вернусь.

– Не беспокойтесь. Езжайте, и все.

Я отключил телефон.

Минуту-другую я сидел, обхватив голову руками и вдавив ладони в глаза. Поэтому, когда поднял голову и открыл глаза, то видел все очень причудливо. Пятнисто. Понадобилась где-то минута, чтобы осознать – это никакая не оптическая иллюзия. Из Северной башни валил самый настоящий дым и выбивался огонь.

Эту историю с тех пор я рассказывал много раз. Просто сбился со счета. Но этой ее части я не рассказывал никогда. Никогда не отвечал на вопрос, что я чувствовал в тот конкретный момент. Отвечу на него сейчас.

Облегчение.

Такую стремительную волну облегчения. У меня даже вырвался коротенький лающий смешок. И потом я произнес, обращаясь к пустой комнате: «Ну, конечно».

Мне бы знать, что это был просто сон.

Моя мама, я имею в виду, неожиданно умирает, и мне приходится бросать всю свою жизнь, которую я с таким трудом выстроил, возвращаться в Канзас и заботиться о Бене? Мне следовало бы понять это уже тогда. Мне незачем было, подняв взгляд, видеть башню горящей, чтобы понять – это всего лишь сон.

Теперь все обретает смысл.

Кроме того, это не походило на сон. Очень часто сны только потом осознаются снами. После того, как уже проснешься.

Завибрировал мобильный. Я все еще держал его в правой руке. Звонок вывел меня из забытья. Я ответил.

Это была Керри.

– О боже мой. Ты там. Ты отвечаешь. Больше никто не отвечает. Подожди. Ты где? Ты на работе?

– Нет, я дома.

– Включи телевизор. Ой, нет. Подожди. Тебе же из окна видно.

Но было поздно. Я был уже на полпути к телевизору. Так что протянул руку и включил его.

И, пока шел, пока передвигал ногами, я понял. Очнулся. Я просто понял.

– Мне Джефф звонил, – сообщила она, – и мы поговорили с минуту, но потом он отключился.

Я пытался слушать одновременно и Керри, и телевизор.

– Самолет? – произнес я, лишь смутно сознавая, что отвечаю телевизору, а не Керри.

– Я пыталась перезвонить, – говорила она, – но все линии заняты. Я обзвонила всех по рабочим номерам, но дозвониться не смогла. И потом я вспомнила: Джеффу можно звонить по мобильному. Только было ничего не понятно, Рассел, – она принялась плакать, но продолжала говорить. – Он сказал только, что жарко. И что он меня любит. И это все, что он сказал. И тогда я тебе позвонила. Потому что знаю номер твоего мобильника. Тебе видно, что происходит?

– Подожди, – попросил я. Ни при каких обстоятельствах мне было не угнаться за всем этим. – Как у тебя могло хватить времени обзвонить всех за… типа… минуту?

Краткое молчание.

– Это была вовсе не минута, Рассел.

Я глянул на часы. 9:03 утра. Почему-то, невероятно. 9:03 утра.

– Рассел, возьми свой телескоп. Рассказывай мне, что видишь. – Но я стоял столбом. Целую секунду просто стоял. Я не хотел подходить к телескопу. Если подойти, то все увижу. – Ой, боже мой, – взвизгнула Керри. – Ты видишь это?

Подняв взгляд, я увидел, как второй самолет метил в Южную башню.

– А ты это видишь?

Я не понимал, откуда ей было видеть. Она жила в центре Манхэттена.

– Я телевизор смотрю. О-о, боже мой!

Мы оба смотрели, как второй самолет врезался в Южную башню. Просто врезался. Словно открылась дверь – входите, пожалуйста. Под углом. Вспыхнул огонь, как будто самолет еще мог вырваться обратно. Только я не помню, видел ли я все это из окна. Или мне вспоминается то, что показали по телевизору.

– Рассел! – кричала Керри. – Что происходит? Почему это происходит?

– Этого не происходит, – сказал я. Во всяком случае у меня была такая теория. – Может же так быть, что это сон?

– Нет, это происходит. Возьми свой телескоп.

– Погоди, – попросил я и бросил мобильник на диван.

Я взялся за телескоп.

И увидел.