Когда-то был человеком

Утром того дня, на который была назначена операция, в городе, известном славными традициями «Красного кружка», к великой радости властей, все было тихо. Транспорт ходил, как всегда. Никаких особых происшествий. Внезапно в 13 часов 15 минут, как по удару гонга, вагоны встали. В каждой из десяти точек, расположенных вокруг центра города на удалении одного или двух километров друг от друга, на путях неожиданно оказалось от двухсот до трехсот демонстрантов, парализовавших движение. Одновременно с этим молодые ребята останавливали на улицах машины, предлагали водителям эмблемы «Красного кружка» и просили их развезти пассажиров. Большинство владельцев личных машин соглашались помочь нам, и пассажиры один за другим рассаживались, с удовольствием меняя трамвай на автомобиль. Многие отпускали дружеские реплики: «Опять "Красный кружок"? Хорошо. А кто же, кстати, будет за все это платить?» Или: «Посмотрите-ка, опять действует "Красный кружок"». Все идет как по маслу. И лишь немногие пассажиры брюзжат, но ехать не отказываются.

События развиваются, почти как в июне столь памятного 1969 года. И даже на остановках в центре города, куда трамваи теперь не подходят, стоят диспетчеры от «Красного кружка», разъясняют ситуацию, помогают найти машину.

Полиции нигде не видно. Кое-кто из неробких сторонников кружка слушает полицейскую волну и ведет запись. Сообщения свидетельствуют о том, что полиция, прямо скажем, в панике. Руководители, отдающие распоряжения, сменяют друг друга, но и они ничего не в состоянии сделать. Сообщения следуют одно за другим: «На остановке "Ам шварцен берен" 200 человек на трамвайных путях». – «А здесь, перед Техническим университетом, 300 человек». – «На "Клефельде" такое же свинство. Что нам делать?» – «Бог ты мой, опять началось! В "Риклингене" тоже пробка». – «Спокойно, сначала нужно все выяснить». – «Тебе легко говорить».

В другой ситуации их можно было бы даже пожалеть. Эффект неожиданности сработал безупречно. Никаких признаков подготовки, никаких плакатов, никаких слухов о готовящейся демонстрации, и вдруг внезапно, как из-под земли, на рельсы вышло от двух до трех тысяч человек. Впервые с 1969 года автомобильное сообщение «Красного кружка» снова действует бесперебойно.

Затем появляются первые полицейские фургоны. Поздно. Как и объявлено в неожиданно откуда-то появившихся листовках, демонстрации во всех десяти точках ровно в 14.00 считаются распущенными. Трамваи с высокими ценами за проезд вновь начинают курсировать – поначалу пустыми.

Что же случилось? План был настолько простым, что полицейские аналитики между тем наверняка сами успели разгадать его. Каждый из десяти пунктов блокады располагался (все было продумано, как в генеральном штабе) в непосредственной близости от какого-нибудь института или школы. Нынешнее повышение цен за проезд на транспорте особенно било по карману студентов и учащихся. Поэтому и не было необходимости делать заговорщиками несколько тысяч людей и требовать от них соблюдения конспирации. В каждом конкретном случае нужен был десяток надежных, умеющих держать язык за зубами борцов. Им предстояло, вооружившись мегафоном, заблаговременно отпечатанными листовками и эмблемами «Красного кружка», разбившись на группы, появиться точно к обеденному перерыву перед студенческими столовыми или у школьных ворот и рассказать выходящим наружу об уникальной возможности – ровно в 13 часов 15 минут принять участие в крупной акции протеста против диктата цен. Можно было не сомневаться, что все согласятся. Хотя во время проведения акции еще раз подтвердилась правильность одной открытой нами закономерности, которую лучше не нарушать.

На одном из десяти мест проведения блокады впавшие в состояние эйфории демонстранты начисто забыли организовать перевозку трамвайных пассажиров на машинах. Сразу же посыпались ругательства, кое-где начались даже потасовки. И это продолжалось до тех пор, пока не было налажено сообщение.

Разумеется, эту последнюю акцию в истории семилетней борьбы ганноверского населения и «Красного кружка» против постоянного роста цен за проезд в общественном транспорте можно расценивать как гусарскую выходку, как единичное действие: после разочарований, пережитых в 1975 году, нас надолго не хватило. Но все-таки акция показала, что июнь 1969 года не забыт. Люди не желали мириться с ростом цен, в них еще не угасла гордость от сознания того, что однажды им удалось кое-чего добиться. Если в течение семи лет движение протеста всякий раз разгоралась по новой, это о чем-то говорит.

Нужно признать: борьба против повышения цен на транспорте не принадлежит к числу классических революционных действий, движущим мотивом была забота о кошельке. Возможно, отцы города Ганновера, давая объявления в газеты, в которых предостерегали граждан против участия в «Красном кружке», читали Брехта: о борьбе за прибавку грошей к зарплате, за кипяток для заварки чая и за власть в государстве. Именно такая последовательность дана в его «Хвале революционеру».